Время карликов   ::   Рыбинский Игорь Егорович

За ее спиной в зеркальной дверце буфета отражалась влюбленная парочка. Вовка, обнимаясь, смотрел на пухленькую сокурсницу, на себя самого, видел свои тощие ключицы и темные растрепанные волосы на гениальной голове и думал: «Все случается помимо воли, но для блага сознания». Он даже хотел отстраниться и побыстрее записать умную мысль, но Рита целовала глубоко и часто, воздуха не хватало не то чтобы быть счастливым, но и дышать. Дождь за окном сек по стеклам, и ветер выдувал протяжную и скрипучую песню; верещал финский холодильник, и быстро подсыхала горка красной икры на блюдечке с изображением целующихся кавалера и дамы, взятых с картины галантного художника Антуана Ватто. Вскоре Рита, обернув чресла жениха в кухонное полотенце, провела его в свою комнату, где чувствовалось недавнее пребывание высокопоставленных родителей, обследовавших состояние постели. Простыня как вещественное доказательство уже была изъята, и потому пришлось целоваться, лежа на жестком гобеленовом матрасе. Но слава дождливым небесам – надолго это не затянулось. Как только Вовка натянул на себя рубашку и все остальное, в комнату, предварительно постучав, вошел будущий тесть, твердо сказавший с порога:

– Сейчас едем обедать в «Асторию», потом возвращаемся, а завтра с утра вы подаете заявление.

После этих слов Рита бросилась на шею отцу, а Володя изобразил на лице бешеный восторг.

Честно скажу, на свадьбе я не присутствовал, хотя очень хотелось бы солгать и причислить себя к высшему обществу, но все же, правда превыше всего; некоторые говорят даже, что правда дороже свободы слова, но мне все-таки милее свобода в общепринятом понимании, и потому я говорю только об известном мне доподлинно и из самых достоверных источников. Регистрация состоялась во дворце на улице, носящей в те годы имя идеолога народничества, торопливо уехавшего в эмиграцию, чтобы издавать там журнал «Вперед». Несколько экземпляров этого популярного в царской России журнала достигли все же территории нашей Родины, и потому все прогрессивные люди отечества слышали о злободневных статьях, а некоторые даже видели счастливцев, которые уверяли, что знают тех, кто их читал. Но это было очень давно: уже в позапрошлом веке.

Кажется, я отвлекся. Прошу прощения у читателя, который еще продолжает знакомиться с моим повествованием, но уж слишком сильно мне хочется показать истоки того явления, или лучше сказать, тех событий, подробности которых мне известны не понаслышке: ведь я сам был их участником, так как проживал в одном городе с героями моей грустной повести.

Итак, регистрация брака Владимира Фомича Высоковского и Маргариты Петровны Подковиной состоялась на Фурштатской улице, которая тогда именовалась Петра Лаврова. Все было, как говорится, по высшему разряду, а если быть точным в деталях, то по самому высшему. «Свадебный марш» Мендельсона-Бартольди исполняли скрипачи из оркестра всемирно известного театра, напутственную речь молодоженам произнес случайно оказавшийся в нашем городе министр путей сообщения. Он хоть и был проездом, произнес первый тост, выпил залпом шампанское, вдребезги разбил свой бокал об инкрустированный паркет Дворца бракосочетания, после чего, вытерев салфеткой губы, поцеловал невесту взасос. А счастливые родители Риты хлопали в ладоши и от души смеялись. Молодая жена тоже шмякнула об пол парочку-другую фужеров, поцеловалась два раза со свидетелями и один раз с Вовкой. Всем было весело, играли скрипки опять-таки Мендельсона – симфоническую увертюру «Фингалова пещера», а Высоковский отыскал глазами стоящих позади всей толпы родителей и бабушку.