Время таяния снегов   ::   Рытхэу Юрий Сергеевич

Она обшивала всю семью и за шитьем часто бормотала себе под нос. Однажды, прислушавшись, Ринтын узнал, что бабушка бранится с воображаемым противником. Когда Ринтын принес домой первую утку, пойманную им эплыкытэтом [2] , бабушка надела ему на шею ожерелье из тюленьих зубов с маленькой, потемневшей от времени деревянной собачкой. Она же внушила мальчику множество запретов, касавшихся, к удивлению и огорчению Ринтына, в основном еды. Нельзя есть мясо на ластовых костях тюленя: можно сломать руку. Когда ешь из общего блюда, бери только те куски, которые ближе к тебе, а если будешь выбирать, то гарпун, брошенный твоей рукой, полетит дальше цели. Обгладывай начисто кости, а то зверь, оскорбленный твоим пренебрежением, уйдет от тебя и не будет на охоте тебе удачи. Но эти наставления Ринтын пропускал мимо ушей: мало ли что бабка наговорит!

Дядя Кмоль ушел чинить вельбот, а Ринтын с бабушкой отправился в горы.

– В последний раз идем в горы,– говорила бабушка.– Скоро выпадет снег.

Маленькой мотыжкой она прощупывала каждую кочку, отыскивая под ними мышиные кладовые, наполненные сладкими корнями.

Найдя один такой клад, бабушка осторожно раскопала его.

Ямка была доверху заполнена белыми корешками. Переложив корешки в мешочек из тюленьей кожи, она достала из-за щеки обсосанную до светло-желтого цвета табачную жвачку, отщипнула кусочек и положила его в опустошенную мышиную кладовую.

– Бабушка, а что они зимой будут есть? – спросил Ринтын, возмущенный таким грабежом.– Они же подохнут с голоду!

– Ничего,– успокоила она внука.– На табак они обменяют у других мышей много еды.

Ринтын попытался представить себе, как это мыши занимаются меной. И кто согласится обменять вкусные корешки на горький табак? Ринтын недоверчиво посмотрел на бабушку.

Перекладывая в свой мешок сладкие корешки, бабушка уговаривала невидимых мышей беречь табак и не тратить его попусту.

Ринтын бродил между камнями, отыскивая мышиные и горностаевые норы.

Гоняясь за пестрой, с разрисованной спинкой букашкой, Ринтын зацепил носком торбаза паутину и разорвал ее.

– Бабушка! Я порвал паучью сеть! – крикнул Ринтын.

– Кэкэ! Что ты наделал? Чем теперь паук будет добывать еду себе и своим детям?

Ринтын страшно перепугался и робко предложил:

– Может быть, ему тоже положить табак?

– Что ты? Паук не любит табака. Вот положи лучше это,– бабушка дала кусочек сушеного мяса.– И пообещай ему завтра же принести новую, крепкую сеть…

Возвратившись под вечер домой, они увидели растянутую костяными палочками прямо на земле сырую моржовую шкуру.

– Откуда моржовая шкура? – спросила бабушка, входя в ярангу.

– Приз это. Кмоль получил,– ответила тетя Рытлина.

– Сегодня состязания были?

– Нет. Это премия лучшему охотнику. Придется сегодня Ринтыну ночью ее покараулить. Не то собаки объедят. Высохнет, к зиме новую покрышку на ярангу настелем. Ринтын, покараулишь ночью, а днем поспишь,– ласково сказала тетя Рытлина.

– А как же сеть для паука? – спросил Ринтын бабушку.

– Э! – махнула рукой бабушка.– Паук давно забыл о твоем обещании и сделал себе новую.

3



Сложив вокруг себя кучки из камней и побелевших от бремени моржовых ребер – все, чем можно было отпугнуть подбиравшихся к растянутой моржовой коже голодных собак, Ринтын уселся у стены яранги.

Ветер начал стихать. Небо очистилось от облаков, и коегде заблестели тусклые осенние звезды. Было холодно: с каждым днем уходило летнее тепло, чувствовалось дыхание подходивших льдов. Днем при чистом свете осеннего солнца на вершинах гор блестел свежий снег. Большинство птиц улетело на юг, в теплые края.