Вторая русская книга для чтения   ::   Толстой Лев Николаевич

Тут уж мало немирных татар осталось, а какие не покорялись, на тех Ермак ходил в это лето; и по Иртышу, и по Оби рекам завоевал Ермак столько земли, что в два месяца не обойдешь.

Как забрал Ермак всю эту землю, послал Ермак посла к Строгановым и письмо. "Я, говорит, Кучума город взял, и Маметкула в плен забрал, и весь здешний народ под свою руку привел. Только казаков много истратилось. Присылайте народа, чтобы нам веселее было. А добра в здешней земле и конца нет". И послал он дорогих мехов: лисиц, куниц и соболей.

Прошло тому делу два года. Ермак все держал Сибирь, а помощь из России все не приходила, и стало у Ермака мало русского народа.

Прислал раз к Ермаку татарин Карача посла, говорит: "Мы тебе покорились, а нас ногайцы обижают, пришли к нам своих молодцов на помощь. Мы вместе ногайцев покорим. А что мы твоих молодцов не обидим, так мы тебе клятву дадим".

Ермак поверил их клятве и отпустил с Иваном Кольцом 40 человек. Как пришли эти сорок человек, татары бросились на них и поб 1000 или; казаков еще меньше стало.

Прислали другой раз бухарские купцы весть Ермаку, что они собрались к нему в Сибирь-город товары везти, да что им на дороге Кучум с войском стоит и не пускает их пройти.

Ермак взял с собой 50 человек и пошел очистить дорогу бухарцам. Пришел он к Иртышу-реке и не нашел бухарцев. Остановился ночевать. Ночь была темная и дождь. Только полегли спать казаки, откуда ни взялись татары, бросились на сонных, начали их бить. Вскочил Ермак, стал биться. Ранили его ножом в руку. Бросился он бежать к реке. Татары за ним. Он в реку. Только его и видели. И тела его не нашли, и никто не узнал, как он умер.

На другой год пришло царское войско, и татары замирились.

СУХМАН

(Стихи-сказка)

Как у ласкова князь Владимира

Пированье шло, шел почестен пир

На бояр, князей, добрых молодцов.

На пиру-то все порасхвастались:

Один хвастает золотой казной,

Другой хвастает что добрым конем,

Сильный хвастает своей силою,

Глупый хвастает молодой женой,

Умный хвастает старой матерью.

За столом сидит, призадумавшись,

Богатырь Сухман Одихмантьевич,

И ничем Сухман он не хвастает.

Тут Владимир-князь, красно солнышко,

Сам по горенке он похажива(е)т,

Желтыми кудрями он потряхива(е)т,

Одихмантьичу выговарива(е)т:

"Что, Сухмантьюшка, ты задумался?

Что не ешь, не пьешь и не кушаешь,

Белой лебеди ты не рушаешь,

И ничем в пиру ты не хвастаешь?"

Взговорил Сухман таковы слова:

"Если хвастать мне ты приказываешь,

Привезу ж тебе я, похвастаю,

Лебедь белую не кровавлену

И не ранену, а живьем в руках".

И вставал Сухман на резвы ноги,

Он седлал коня свого доброго,

Выезжал Сухман ко синю морю,

Ко синю морю, к тихим заводям.

Подъезжал Сухман к первой заводи,

Не наезживал белых лебедей.

Подъезжал Сухман к другой заводи,

Не нахаживал гусей-лебедей,

И у третией тихой заводи

Нет серых гусей, белых лебедей.

Тут Сухмантьюшка призадумался:

"Как поеду я в славный Киев-град?

Что сказать будет князь Владимиру?"

И поехал он к мать Непре-реке:

Глядь, течет Непра не по-старому,

Не по-старому, не по-прежнему,

А вода с песком в ней смутилася.

Тут Непру-реку Сухман спрашивал:

"Что течешь ты так, мать Непра-река,

Не по-старому, не по-прежнему,

А вода с песком помутилася?"

Испровещится мать Непра-река:

"Я затем теку не по-старому,

Не по-прежнему, по-старинному,

Что стоят за мной, за Непрой-рекой,

Сорок тысячей злых татаровей.

Они мост мостят с утра до ночи.

Что намостят днем, то в ночь вырою.

Да из сил уж я выбиваюся".

Взговорил Сухман таковы слова:

"То не честь-хвала молодецкая

Не отведать мне сил татарскиих".

И пустил коня свого доброго.

Чрез Непру-реку перескакивал,

Не мочил копыт его добрый конь.

Подбежал Сухман ко сыру дубу,

Ко сыру дубу, кряковистому,

Дуб с кореньями выворачивал.