Высоко над уровнем моря   ::   Метелин Олег

Этот декабрьский день я не разменяю ни с одной раскрасавицей мира пусть даже с самой ангельской душой. Поэтому упрямо не иду умываться и мрачно таращусь на Наташку, явно высказывая ей нерасположение.

Сегодня – день моего рождения. Второго рождения. Его я отмечаю в очень узком кругу с людьми, которые знают меня гораздо дольше четырех месяцев. Впрочем, Наташа не виновата: я ей не успел рассказать об этом. Даже не уверен, что когда-нибудь расскажу.

– Натали… – стараюсь говорить как можно мягче, – у меня очень серьезное мероприятие. С очень старыми друзьями. И если бы ты меня хотя бы предупредила заранее…

– А ты предупредил меня о своем мероприятии?! – Наташкины голубые, чуть навыкате глаза от обиды моментально темнеют и голос начинает звенеть, – Я, как дура, вчера по огромному блату достала два билета в Манеж на выставку Константина Васильева… Ты представляешь, какая очередь у этого Манежа?! Хвост на проспект Маркса заворачивает! Позаботилась, чтобы не мерзли, как цуцики, на улице – а ты?!

… – Ну, во-первых, на выставке Васильева я уже был! А во-вторых, у меня сегодня собираются армейские друзья!

Но Наташа меня уже не слушает. Обиженно хлопнув дверью, она выбегает на кухню.

Я выругался вслух, вытащил сигарету из пачки и пошел к телефонному аппарату. Разборки разборками, а позвонить Вове Грачеву все же надо. Едва успел набрать код Ленинграда, как услышал за спиной:

– Это ваше «мероприятие» представляет собой элементарную попойку. Что, я не знаю? В первый раз? Вместо того, чтобы идти со мной на выставку известного художника, ты будешь опять хлестать водку со своим Сергеем Кондрашовым! А он, между прочим, женатый человек! Тебе не стыдно отрывать своими пьянками человека от семьи?

В этом месте голос Натальи опять начинает звенеть, и я подозреваю, что рано или поздно он сорвется на банальный истеричный визг. Чего больше всего боюсь. И отчего больше всего жалею, что влип в эти отношения как муха в свежее дерьмо.

Больше стараюсь не обращать внимания на Наташку и продолжаю крутить телефонный диск. До Вовы нужно дозвониться обязательно. Два предыдущих юбилея мы с Грачем отмечали вместе. Ведь это и его день рождения, как и всех оставшихся в живых пацанов из нашей роты. Тогда подъезжал и Пашка Миревич, подавшийся в кооператоры…

Но с июля Грач пропал. Тогда он вызвонил меня из Внуково. Встретил в зале ожидания, в буфете раздавил пузырь за встречу и заговорил загадками:

– Наконец-то дело нашел по душе, Андрюха! Еду черных мочить. Правда, на стороне других черных, но те хотя бы христиане. Не задаром, конечно. Но ты не подумай… Ты же меня знаешь: бабки для меня никогда ничего особенного не представляли. Только козел конченный за одни только деньги жопу под пули будет подставлять. С собой не зову – знаю, что все равно не поедешь. Для этого дела нужно созреть… Ну, держи «пять»! В случае чего, мою мать не забывай…

Грач сунул мне свою здоровенную пятерню и пошел к месту регистрации пассажиров. Я автоматически отметил, что объявили рейс Москва – Ереван.

…В трубке, наконец, коротко щелкнуло, и после нескольких коротких гудков до меня донесся надтреснутый голос матери Вовки:

– Да?

Он прозвучал тихо, с такой робкой усталой надеждой, что царапнуло по душе. И я, чтобы побыстрей отвязаться от чувств жалости, скованности, вины и еще черт знает чего, зачастил в телефонную трубку, не давая женщине развести меня на длительный разговор:

– Доброе утро, Антонина Дмитриевна! Это Андрей Протасов из Москвы. Как выше здоровье? Ага-ага… Что там про Вовку слышно? Да?… Ясненько. Не беспокойтесь, Антонина Дмитриевна, все будет нормально. Просто сейчас такое время: почта работает плохо, а позвонить не всегда есть возможность.