Высшая цель   ::   Стриндберг Август Юхан

(Тут заколыхалась вся накидка, от маковки капюшона до подола, а мужчина одобрительно кивнул, услышав эти слова. Сам же патер бросил взгляд на женщину и переменил тон.)

Когда ученики приступили к Христу с вопросом, можно ли супругам разводиться, тот ответил им: «Что бог сочетал, того человек да не разлучает», вот по этой причине церковь и не признает расторжения брака. Пусть даже мирские законы допускают некоторые уступки, это служит во зло человеку и потому не может быть одобрено церковью.

Жизнь не есть розовый сад, мы не должны слишком много от нее требовать. Тот, кто произносит эту проповедь, и сам состоит в браке (надобно заметить, что история эта произошла в те времена, когда католическим священникам дозволялось жениться). Стало быть, он имеет свое суждение, знает, как один из супругов должен идти навстречу другому, дабы не возникли между ними пустые раздоры. Он сам венчал этих молодых супругов и наблюдал счастье их первой любви, он крестил их детей и наблюдал, как родительская радость освятила их любовь. Он напомнил супругам о незабываемых часах, когда жизнь осыпала их лучшими дарами, когда будущее расстилалось перед ними, словно цветущий луг. Этой памятью он заклинал их подать друг другу руки и забыть все, что случилось с ними после того, как дух вражды пробудился в их сердцах; он просил их на глазах у христианской общины заново укрепить союз, который они в своем эгоизме тщатся разорвать.

На мгновение воцарилась глубокая, напряженная тишина, во время которой собравшиеся, не скрывая более своего нетерпения, протолкались вперед, насколько позволяла теснота.

Супруги остались неподвижны.

Тут и священника, по-видимому, охватило нетерпение, и голосом, дрожащим от гнева и огорчения, он продолжал свою проповедь.

Теперь он говорил об обязанностях родителей перед детьми, о том, как гневается бог, сталкиваясь с подобной непримиримостью духа, он прямо сказал, что брак задуман отнюдь не как возможность любодеяния для двух живых, пылких людей, но как средство не только – это он особенно подчеркнул – для произведения потомства, но и для воспитания оного. После чего патер дал обоим время до следующего воскресенья и отпустил с миром.

Он не успел еще произнести заключительные слова и сделать прощальный жест, как молодая женщина повернулась, холодно и спокойно проследовала между рядами молящихся и вышла через главный вход.

Мужчина несколько помешкал, после чего вышел через боковой придел, откуда дверь вела на крестовую галерею.

Когда патер после богослужения шел домой вместе с женой, она спросила его тоном нежного упрека:

– А ты сам верил тому, что говорил?

– Дорогая жена, ты моя совесть, тебе ведомы мои мысли, так пощади же меня хоть немного, ибо слово произнесенное хлещет как бич.

– Пусть же бич хлещет! Ты исповедал их и знаешь, что брак этих супругов не был истинным единением, ты знаешь, что эта женщина – мученица и жизнь ее будет спасена лишь тогда, когда она окажется вдали от этого человека, ты все знаешь и тем не менее увещеваешь ее и дальше идти навстречу своей погибели.

– Видишь ли, мой друг, перед церковью стоят цели более высокие, нежели благополучие обыкновенных людей.

– А я полагала, что блаженство людей или, как ты выражаешься, их благополучие и есть высшая цель, стоящая перед церковью. Что же тогда, по-твоему, ее высшая цель?

– Приращение царства божьего на земле,– ответил священник после некоторого раздумья.

– Давай рассудим,– предложила жена.– Царство божие? В царстве божием уготовано место лишь для блаженных. Выходит, церковь должна даровать людям блаженство?

– В высшем смысле – да.