Взятие Измаила :: Шишкин Михаил
Страница: 2 из 40 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕя иду опустевшим садом, 06.09.10 - 14:00 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
И тут у него из уха, или из бедра, как это принято в ранних, наивных, но, согласитесь, весьма трогательных мифологиях, во всяком случае не сравнить с бескрылым триединством, или, допустим, из пупка – все равно в такой темноте не разберешь – появляется его визави, всеночный сосед, бог-супротивник, живолюб и неслух, одним словом, Велес. Откашливается, ворочается, кряхтит, вздыхает и рождает время:
– Сейчас, наверно, уже около семи. Как бы не проехать! А Перун трет глаза, зевает и разделяет словом свет и тьму: – Еще немного – и будет светать. И после этого сотворение заснеженной степи за студеным окном не остановить. Небо светлеет. Перун, закутавшись в одеяло, глядит на свой еще сумеречный, невнятный мир, и одного его взгляда достаточно. Посмотрит вниз – там уже скользят рельсы, мельтешат шпалы, посмотрит вверх – откуда ни возьмись ныряют рассветные телеграфные провода, как будто детский карандаш рисует волны. Подумает только: «Деревня» – и сразу что-то чернеется среди снегов, поднимаются к морозному небу столбами дымы. Прошепчет: «Чайку' бы» – а тут уже стучат в дверь: – Вот я вам горяченького принес! Подстаканник на вырост – стакан болтается, чай все норовит обжечь губу. – Останавливаемся, – вглядывается в окно Перун, пальцы с куском сахара замирают над кипятком, вагон на стрелке швыряет, чай чмок рафинад, и по белому тельцу бежит чайное пятно. – Чебыри, – читает Велес имя полустанка. – Вот ведь, и здесь живут люди. Полустанок замедляет свой бег и, дернувшись, замирает. В клубах пара проходит под окном получеловек, за ним пробегают к концу поезда еще несколько полулюдей, обрезанных окном. – Знаем мы эту жизнь, – отхлебывает Перун, дует, сгоняет пар, точно пенку. – Да ведь и за полярным кругом живут с женой-парашей – и то ничего. Кому где, Григорий Васильевич, срок дан, тот там и живет. Полустанок снова дергается и сползает по стеклу назад. – Вот вам и все Чебыри, – вздыхает Велес. – И поди попробуй кому-нибудь докажи, что они есть! Ничего, еще немного потерпим, годика два, три, и покончим со всем этим. Я выйду на полный пансион с эмеритурой, вы – на половинный, и заживем себе мирненько. И опять за свое – бросят какое-нибудь словцо, вроде: – Речка! – и тут же вагоны, боясь ослушаться, коваными подметками по гулкому мосту, а внизу по пороше цепочка чьих-то следов сцепила берега. Или: – Подтяжки! А те и рады стараться, тут как тут, свесились с верхней полки, возомнив себя маятником. – Ну и дыра! И стелется до коротко стриженного горизонта новорожденный белый свет. А там и Белебей. Вот и приехали. Проводник, сунув чайный рубль в карман, крестит со ступеньки: – Как говорится, не судите, да не судимы будете! Ни пуха вам ни пера! – Пошел к черту! – Вагон тут же трогается. Проводник на ходу захлопывает дверь. Платформа похрустывает под каблуками. За ночь подвалило снежку. Из утреннего морозца, прикусив облачко пара, появляется Сварог, приехавший тем же поездом. – Ну и ночка, господа, все кости болят. И сосед попался – вы такого храпа еще не слышали. В этой глуши, небось, и газеты не купишь. Выездная сессия в купеческом клубе, напротив вокзала. В зале натоплено, за двойными рамами колокольня со снежными погонами на крестах, от судебного пристава пахнуло кельнской водой, графин на пурпурной скатерти дробит гранями салатовые кафли печки-голландки. Перун проверяет перед началом, все ли на месте – очки в футляре, лампада горит у иконы, портрет творца судебных уставов не крив, разворачивает завернутый в газету колокольчик с костяной ручкой. Под бубнеж судебного пристава Велес точит бритвой карандаш, скоблит грифель, сдувает угольную пыльцу. Сварог великодушно отмахивается от списка присяжных, поднесенного для отводов. Перун опускает билеты в коробку, перемешивает и вынимает по одному, громко зачитывает, поднимая брови и качая головой, мол, с какими же только фамилиями не мучаются люди. Приводят к присяге – недружный хор заунывно тянет «обещаюсь и клянусь». |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|