Заговор францисканцев   ::   Сэк Джон

Среди вечной зелени окрестного леса виднелись буроватые пятна горных дубов. У подножия холма кирпичную колокольню церкви обступили деревянные домики, и где-то между их стенами скрывалась развилка: на северо-запад уходила дорога в Губбио, на запад – в Ассизи.

Спутник Иллюминато держал в одной руке поводья обоих осликов, а другой отмахивался от мухи, нацелившейся на его окруженную соломенными волосами тонзуру.

– Будем сегодня спать в Фоссато ди Вико? – спросил он. – У меня в тамошнем соборе приятель каноник.

– Спать? Нет, Дзефферино, – отозвался монах. – До завтра тебе спать не придется.

Дзефферино удивленно скосил на старика голубой глаз.

– Нам нельзя терять времени, – пояснил тот. – Не жди меня, поезжай в селение. На холме против церкви увидишь палаццо. Спроси там синьора Джанкарло и скажи, что вечером с ним будет переписчик.

– Переписчик?

– Он поймет. Еще попроси его, ради того же имени, заменить твоего осла на свежего коня, по возможности быстроногого. – Старый монах кивнул на развилку дорог под холмом. – Скачи как сумеешь скоро по северной дороге в обитель братии в Губбио. Передай синьору настоятелю, что если с гор спустится отшельник Конрад и остановится у них на отдых, его надо задержать – силой, если придется. Я продолжу путь в Ассизи и предупрежу генерала ордена.

– Как настоятель узнает этого отшельника? Иллюминато потер поросший волосами нос, глаза его блеснули.

– Ба! Он фанатик, один из вонючих изуверов, в своей гордыне подобных Нечистому, который никогда не моется. Они узнают его по запаху прежде, чем увидят. К тому же он отрастил черную бороду, словно безбожный сарацин, и косматую гриву там, где прежде была монашеская тонзура.

Он с отвращением сплюнул в дорожную пыль и прибавил:

– Еще с ним может быть мальчишка, но тот не доставит хлопот. Пусть настоятель задержит и его.

Иллюминато взял из рук спутника повод.

– Иди же, брат, да направит тебя Господь. Каждому из нас воздастся за эти труды.

Он проводил взглядом Дзефферино, погонявшего осла вниз по склону, пока и всадник, и скакун не скрылись за поворотом дороги. Сам он начал спускаться более умеренным шагом, ведя ослика за собой. Его жилистые бедра и тощие ягодицы могли бы потерпеть еще, однако старик счел, что его плоть претерпела на сегодня достаточно страданий. Не предупреждал ли он Элиаса много лет тому назад не спорить с этим докучливым недоростком Лео? Пусть себе брюзжит, говорил он. Но то было в 1232-м, когда Элиас, опьяненный новой властью – наконец-то стал генералом ордена! – вышиб Лео из Ассизи и тем же ударом создал раскол, зияющий теперь, как адская бездна, готовая поглотить обе партии ордена.

Монах стиснул обломки зубов, скрипнул ими во вспыхнувшей заново злобе на Лео и – неожиданно – на самого себя. Надо было просто отобрать у мальчишки письмо. К старости он стал туго соображать. В палаццо он попросит у старого синьора пергамент. Надо переписать письмо, пока еще не все стерлось в памяти. Старый Джанкарло носит перстень братства; он не пожалеет усилий, чтобы погасить возникшую их тайне угрозу.



2



Конрад и Фабиано закутались в свои плащи и улеглись, свернувшись, по разные стороны очага. Отшельник лежал, глядя, как цвет потолка сменяется с зеленоватого на серый, и слушая ровное, легкое дыхание мальчика. По углам шуршали мыши, вышедшие на поиски хлебных крошек. Ночные охотники покрупнее бродили в зарослях за стеной, а с дальнего пруда доносился непрестанный лягушачий хор. От холодного порыва ветра Конрад вздрогнул. В иные ночи глубокий сон мешал ему заметить сквозняк и шорохи ночных тварей.

Но сегодня ему не спалось. Мысленно он снова и снова перечитывал послание Лео.