Завтрак у Предводителя   ::   Тургенев Иван Сергеевич

"Сельцо Кокушкино, Раково тож, душ по 8-й ревизии мужеска пола 94"... Посмотрите-ка, как карандашом все перечерчено: не в первый раз мы над этим планом бьемся... "Всей земли 712 десятин, неудобной 81, под усадьбой с выгоном 9; чересполосица есть, но немного". Вот это именье нам приходится поровну разделить между отставным коллежским регистратором Ферапонтом Беспандиным и сестрою его, вдовой подпоручика, Анной Кауровой,- поровну; заметьте: так сказано в завещании покойной их тетушки, архитекторской вдовы Филокалосовой.

Беспандин. Старуха перед смертью из ума выжила. Что бы все оставить мне! и не было бы никакой неприятности...

Каурова. Вишь, вы какие!

Беспандин. Ну, так законную бы часть вам определила... Да что от бабы ожидать путного!.. Правда, вы, говорят, каждое утро ее болонку чесали да мыли.

Каурова. А вот вы и солгали! стану я пса чесать!.. как же!.. такая я женщина!.. Вот вы - другое дело: вы известный собачник; вы, говорят, вашего пса,- прости, господи, мое прегрешение!- в самую морду целуете.

Балагалаев. Господа! я должен вас обоих попросить несколько помолчать... Так вот как-с: вот уже более трех лет, как их тетушка скончалась, и с тех пор, представьте, никакого решения. Наконец я согласился быть между ними посредником, потому что это, вы понимаете, мой долг; но, к сожалению, до сих пор ни в чем не успел. Вот видите ли-с, в чем главное затруднение: господин Беспандин и сестрица их не желают жить в одном доме; стало быть, усадьбу следует разделить. А разделить ее нет возможности!

Беспандин (помолчав). Ну... я отказываюсь от теткиного дома; бог с ним! Балагалаев. Вы отказываетесь? Беспандин. Да; но я надеюсь на вознаграждение. Балагалаев. Конечно, это требование справедливо.

Каурова. Николай Иваныч! это хитрость. Это с его стороны уловка, Николай Иваныч! Он через это надеется получить самую лучшую землю, конопляники и прочее. На что ему дом? у него свой есть. А теткин дом без того куда плох...

Беспандин. Коли он так плох...

Каурова. А конопляников я не уступлю. Помилуйте! я вдова, у меня дети... Что ж я буду делать без конопляников, посудите сами.

Беспандин. Коли он плох...

К а у р о в а. Воля ваша...

Алупкин. Да дайте же ему договорить!

Беспандин. Коли он так плох, уступите его мне, и пусть вас вознаградят.

Каурова. Да! знаю я ваши вознаграждения!.. какую-нибудь десятинишку негодную, камень на камне, или, еще того хуже, болото какое-нибудь, где один тростник, которого даже крестьянские коровы не едят!

Балагалаев. Такого болота в вашем имении и нету вовсе...

Каурова. Ну, не болото, так другое что-нибудь в этом роде. Нет, вознаграждение... покорно благодарю: знаю я, что это за вознаграждения!

Алупкин (Мирволину). Что, у вас в уезде все женщины таковы?

Мирволин. Бывают и хуже.

Балагалаев. Господа, господа! позвольте, позвольте... Я должен вас опять попросить несколько помолчать. Я вот что предлагаю. Мы теперь сообща разделим всю дачу на два участка; в одном будет заключаться дом с усадьбой, а к другому мы несколько лишней земли прибавим, и пусть они потом выбирают.

Беспандин. Я согласен.

Каурова. А я не согласна.

Балагалаев. Почему же вы не согласны?

Каурова. А кому первому придется выбирать?

Балагалаев. Мы жребий кинем.

Каурова. Сохрани, господи, и помилуй! что вы это! ни за что на свете! Али мы нехристи какие?

Беспандин. Ну, вы выберете.

Каурова. Я все-таки не согласна!

Алупкин. Да отчего же?

Каурова. Как же я стану выбирать? ну, а если я ошибусь...

Балагалаев. Позвольте, однако, отчего же вы ошибетесь? участки будут равные; а если какой получше выйдет, Ферапонт Ильич вам предоставляет право выбора.

Каурова.