ЖД   ::   Быков Дмитрий Львович

Словом, Элия Эмур-омец посшибал немало крестов, пока калики не объяснили ему, что пришло его время. Тридцать три года – наилучший возраст для перехода в христианство и начала славных дел. Да еще вдобавок – последняя капля – на пиру у кагана чарой обнесли. «Но обнес меня ты чарой в очередь мою – ну, шагай же, мой чубарый, уноси Элью!»

– И Алексей Константиныч, выходит, знал?

– Алексей Константиныч вообще много знал. Но чтобы закончить про Элью: он перешел-таки к вашим, да. И крестился. И его даже не распяли – его наши достали, потом. Мы же всегда достаем, никто еще не ушел. Это у нас, если хотите, национальная гордость. Но под Сорочином нас разбили великолепно. Каган ушел чудом. Столицу пожгли. Цецар – это ведь столица, степь тут совершенно ни при чем… Цецар – старое хазарское слово, его и римляне у нас взяли для названия своих царей. Обозначает не столько «главный», сколько «богоданный». Знали, сволочи, что спереть.

– Минутку, минутку. Вы хотите сказать, что и Рим…

– Ну, что Иудея была провинцией Рима, вы знать обязаны, – с изумлением воззрился на него Эверштейн.

– Да, знаю, знаю… но не хотите же вы сказать, что вся территория Римской империи изначально была…

– За всю территорию не скажу, – сокрушенно покачал головой Эверштейн. – Но таки значительная ее часть. Ведь до римской цивилизации была хазарская, достигшая беспримерного культурного уровня. И это сейчас никем не отрицается, благо мы, хазары, хорошо умеем хранить свои документы. У нас есть Ветхий Завет – прекрасно разработанная история. Все нас завоевывали – все, кому не лень. Потому что, начиная с известного культурного уровня, нация уже не может зверски сопротивляться – она, если бы даже и хотела, не способна отступить на предыдущую ступеньку эволюции. В этом вся досада, вся трагедия истории… Но ирония в том, что нацию, достигшую такой высоты, до конца тоже не истребишь. У Господа все предусмотрено. В такой нации появляется высочайшая внутренняя солидарность – основанная не на этнической, а на этической близости. Ты мне брат не потому, что мы родились в одном месте, – так рассуждать умеют и ваши примитивные землячества, – а потому, что у нас одна культура. Зов культуры сильнее зова крови, понимаете вы это? Римляне нас поработили, не скрою. Римляне попытались нас искоренить, свалив на нас казнь бродячего проповедника, которого они же и распяли. Видели вы «Страсти Христовы»? Из этого потом целая религия выросла, любимая религия завоевателей, вера для рабов: терпи – и воздастся. На том свете. А здесь не ропщи. Ее все завоеватели быстренько приняли – римляне, гунны, ваши любимые русы… Знаете, как Владимир крестил Русь? Дело было в хазарской столице Цецар, километров на двести по Днепру выше нынешнего Киева. Загнали всех в воду – женщин, стариков, детей… И не выпускали, пока не согласились перейти в новую веру. Называлось «крещение». Некоторые так и утонули. Волохов уже не знал, смеяться ему или плакать. Он отлично представлял себе способы подгонки летописей и свидетельств под любую нужную версию – в конце концов, ему за это платили деньги. Он все ждал, что Эверштейн засмеется или потрет ручки в своей манере: «Ловко? Смотрите, Штирлиц, как старина Мюллер перевербовал вас за пятнадцать минут и без всяких этих штучек!» Ничего подобного. Эверштейн был серьезен, как проповедник.

– Ну, а что все-таки насчет сорочинской клятвы? – спросил Волохов, хотя все ему уже было понятно.

– А насчет сорочинской клятвы – в тот самый год, после первого разгрома хазаров русами, порабощенные хазары поклялись под горою Сорочин никогда больше не работать на этой земле, пока она будет чужая.