Железный поток :: Серафимович Александр
Страница: 74 из 77 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕНе надо слов. Ты всё поймёшь сама, 30.06.10 - 05:37 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
И те, что стояли рядами против них, узнали своих командиров, одетых, с здоровыми обветренными лицами, как и у них самих.
И шел среди первых Кожух, небольшого роста, почернелый до самых костей, исхудалый до самых костей, оборванный, как босяк, и на ногах шмурыгали разбитые, с разинутыми почернелыми пальцами опорки. На голове замызганно обвисла рваными полями когда-то соломенная шляпа. Они подошли и сгрудились около повозки. Кожух взобрался на повозку, стащил с головы ошметку соломы и оглядел долгим взглядом и железные шеренги своих, и бесчисленно терявшиеся в степи повозки, и множество печальных безлошадных беженцев, и ряды главных сил. Было в них что-то расшатавшееся. И у него шевельнулось глубоко запрятанное, в чем и сам бы себе не признался, удовлетворение: "Разлагаются..." Все, сколько их тут ни было, все смотрели на него. Он сказал: - Товарищи!.. Все знали, о чем здесь будут говорить, но мгновенная искра пронизала смотревших. - Товарищи, пятьсот верст мы йшлы, голодные, холодные, разутые. Козаки до нас рвались, як скаженнии. Нэ було ни хлеба, ни провьянту, ни фуража. Мерли люди, валились под откосы, падали под вражьими пулями, нэ було патронов, голыми руками... И, хоть знали это - сами все вынесли, и знали другие по тысячам их рассказов, - слова Кожуха блеснули неиспытанной новизной. - ...дитэй оставляли в ущельях... И над головами, над всем над громадным морем пронеслось и впилось в сердце, впилось и задрожало: - Ой, лишенько, диты наши!.. От края до края колыхнулось человеческое море: - ...диты наши!.. диты наши!.. Он каменно смотрел на них, выждал и сказал: - А сколько полягло наших под пулями в степях, в лесах, горах, поляглы навик вики!.. Все головы обнажились, и до самого края бесчисленно поплыло могильное молчание, и, как надгробная память, как могильные цветы, в этой тишине тихие женские рыдания. Кожух постоял с опущенной голо дои, потом поднял, оглядел эти тысячи и поломал молчание: - Так за що ж терпели тысячи, десятки тысяч людей цыи муки? за що?! Он опять посмотрел на них и вдруг сказал неожиданное: - За одно: за совитску власть, бо вона одна крестьянам, рабочим, нэма у них билш ничего... Тогда вырвался из груди неисчислимый вздох, стало нестерпимо, и скупо поползли одинокие слезы по железным лицам, медленно поползли по обветренным лицам встречавших, по стариковским лицам, и засияли слезами дивочьи очи... - ...за крестьянскую и рабочую... "Так вон оно що! так вот за що мы билысь, падалы, мерлы, погибалы, терялы дитэй!" Точно широко глаза разинулись, точно в первый раз услышали тайную тайну. - Та дайте ж, людэ добрии, мени казаты, - кричала, горько сморкаясь, баба Горпина, продираясь к самой повозке, цапаясь за колеса, за грядку, та дайте ж мени... - Та постой, бабо Горпино, нэхай же батько кончае, нэхай росказуе, а тоди ты! - Та не трожьте мене, - отбивалась локтями старая и цепко лезла - никак ее не стянешь. И закричала, расхристанная, с выбившимися седыми клочковатыми волосами, с сбившимся платком, закричала: - Ратуйте, добрии людэ, ратуйте! Самовар у дома вкинулы. Як мени замуж выходить, мамо в приданое дала тай каже: "береги его, як свет очей", а мы вкинулы. Та цур ему, нэхай пропадае! нэхай живе наша власть, наша ридна, бо мы усю жисть горбы гнулы, та радости не зналы. А сыны мои... сыны мои... И захлюпала старая старыми слезами не то неизбывного горя, не то смутной, самой ей не понятно блеснувшей радости. И опять по всему людскому морю взмыло тяжким и радостным вздохом и побежало до самых до степных до краев. А на повозку хмуро, молча лез Горпинин старик. Ну, этого не стянешь, - здоровенный старина, насквозь проеденный дегтем, земляной чернотой, и руки как копыта. Вылез и удивился, что высоко, и сейчас же забыл это, и, обветренный, стоеросый, как немазаная телега, захрипел голос: - Во!.. старый коняка, а добрый був возовик. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|