Желтый краб   ::   Бейтс Герберт Эрнест

 – Год или два назад не было бы никаких шансов. Денег тут и так было много. Вот они и не высовывались. Теперь с деньгами стало туго. Очень туго. Подходящий момент, чтобы пустить в ход запасы.

Они начали спускаться по каменистой тропке к отелю и пляжу. Морская и небесная синева теперь почти слилась вместе, а горы, окаймленные понизу большими пальмами, казалось, нависли над самым морем.

– Я все-таки не могу, взять в толк, откуда у этих людей золотые доллары и соверены, которые они продают, – сказала миссис Пикеринг.

– За молчание ведь надо платить, правда? – ответил он. – Понимаешь?

– Понимаю.

В теплой тьме прозвучал смех мистера Пикеринга. И, словно усиленное эхо его голоса, под порывом переменившегося ветра забренчали жесткие листья изогнутых пальм; вместе с ветром звук этот побежал к темному морю.

– Ой! Гляди! – воскликнула миссис Пикеринг. – Светляки! Сигналят друг другу!

На следующий день после полудня, лежа на песке, миссис Пикеринг наблюдала за крабом, который опять и опять выбирался из своей аккуратной норки все с той же зловещей неторопливостью. Отойдет дюймов на десять – пятнадцать, увидит ее – и со всех ног обратно. В том, как он бегал задом наперед, было для нее что-то отталкивающее. Неприятны ей были и нелепые, выставленные наружу глаза-перископы, которые вращались во все стороны над желтой головкой. Каждый раз у нее оставалось леденящее душу чувство, что на самом деле это чудовище, уменьшившееся до крохотных размеров за миллионы лет.

Она ждала мистера Пикеринга. Ей надо было ему кое-что сказать. Она не знала, насколько это важно, может быть, пустяки, просто дамская болтовня, но дело в том, что она после обеда разговаривала с миссис Арчибалд из Вермонта. Ей всегда казалось, что вермонтцы – люди с большими странностями; говорят, во время войны они ели яиц, масла, сметаны сколько душе угодно, потому что не допускали и мысли о карточной системе. Это, она считала, отвратительно, и к тому же миссис Арчибалд была из тех, что ловят вас в углу за пуговицу и заставляют себя слушать, хотите вы того или нет.

А рассказывала миссис Арчибалд как раз про убийство Мэкстеда. Они с мужем приезжали сюда три года назад, и тогда же здесь была молодая женщина то ли из Чикаго, то ли из Сент-Пола, которая расследовала это дело – неофициально, сказала миссис Арчибалд, просто из собственного интереса.

– Ее нашли на берегу, – сказала миссис Арчибалд. – Засунули в мешок и положили.

При этих словах миссис Пикеринг почувствовала, как по спине пробежал озноб. Точно такой же противный озноб она испытывала, видя, как желтый краб убегает задом наперед.

К пяти часам она начала беспокоиться о мистере Пике-ринге; по всем расчетам, ему пора было вернуться. Еще ей было неприятно, что она одна на берегу. В отеле почти все после обеда спали, и чуть не три часа на пляже не было никого, кроме нее и краба.

В начале шестого она увидела двух цапель, птенца и мать, прилетевших в безлюдный час ловить рыбу у линии прибоя. Они были так нежны и красивы, так изящны, так не похожи на краба. У матери расцветка серо-сизая, как у голубя, и ноги с синеватым отливом. А у молодой оперение бутылочно-зеленое, и она казалась тенью на воде от взрослой птицы.

Эта безмятежная картина заставила миссис Пикеринг забыть о миссис Арчибалд, крабе и женщине в мешке; так что, когда ее муж наконец появился, она сказала только:

– Эд, милый, посмотри, какие птицы! У них ноги прямо под цвет воды, чтобы рыбам не видно было. А посмотри на птенца, как он копирует движения матери. Я все это время ими любовалась.

– Прости, что задержался, – сказал мистер Пикеринг. – Но когда ты услышишь…

– Ничего, я получила такое удовольствие от этих птиц. А ты что делал?

– Черт-те чем занимался, – сказал мистер Пикеринг.