Жизнь Клима Самгина (Часть 3)   ::   Горький Максим

Кудрявый парень и Макаров тащили, толкали Алину на панель, - она билась в их руках, и Самгин слышал ее глухой голос:

- Пустите! Я его ударю... изобью...

Вдруг стало тише, - к толпе подошел большой толстый человек, в черном дубленом полушубке, и почти все обернулись к нему.

- Чего буяните? - говорил он. - Зря все! Видите: красных лентов нету, стало быть, не забастовщик, ну? И женщина провожает... подходящая, из купчих, видно. Господин - тоже купец, я его знаю, пером торгует в Китай-городе, фамилие забыл. Ну? Служащего, видать, хоронют...

- Врешь! - крикнул парень; человек в опорках поддержал его:

- Врет, толстая морда! Игнаша, защита наша, - не верь. Они все заодно - толстые, грабители, мать...

- Не сдавай, Игнат! - кричали в толпе.

- Снимай крышку! Жидягу хоронят из тех, что вчерась настреляли...

Человек в полушубке хлопнул ладонью по плечу Игната.

- Ты - что? Хулиган, что ли? Забастовщик? - спросил он громко, с упреком.

- Братцы, - кто я? - взвизгнул Игнат, обняв его за шею. - Скажите скорее, а то - убьюсь! На месте убьюсь! Братцы, эх...

Взмахнув руками, он сбросил с себя шубу и начал бить кулаками по голове своей; Самгин видел, что по лицу парня обильно текут слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека в опорках:

- Игнаша! Не сдавай Порт-Артур, бей чорта в лоб! Защита! Кр-расота моя, ты!

Человек пять, тесно окружив Лютова, слушали его, смотрели, как он размахивает дорогой шапкой, и кто-то из них сказал:

- Обалдела Москва, это верно!

"Кончилось", - подумал Самгин. Сняв очки и спрятав их в карман, он перешел на другую сторону улицы, где курчавый парень и Макаров, поставив Алину к стене, удерживали ее, а она отталкивала их. В эту минуту Игнат, наклонясь, схватил гроб за край, легко приподнял его и, поставив на попа, взвизгнул:

- Сам понесу! В Москва-реку!

Лютов видел, как еще двое людей стали поднимать гроб на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками, сжав кулаки, она ткнула Игната в лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб на землю. На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет на пальцы правой руки.

- Уведи ее... что ты, не понимаешь! - крикнул он. А перед Игнатом встал кудрявый парень и спросил его:

- Схлестнемся, что ли?

- Бей его, ребята! - рявкнул человек в черном полу-шубке, толкая людей на кудрявого. - Бейте! Это - Сашка Судаков, вор! - Самгин видел, как Сашка сбил с ног Игната, слышал, как он насмешливо крикнул:

- Ну-ка, шпана! Храбро, - ну!

Человечек в опорках завертелся, отчаянно закричал:

- Игнаша, герой! Неужто сдашь, и-эхх! - и, подбежав к Макарову, боднул его в бок головою, схватил за ворот, но доктор оторвал его от себя и опрокинул пинком ноги. Тот закричал:

- Всех не перебьете, сволочи-и! Расстрельщики-и! Макаров толкнул на Самгина Алину, сказав:

- Второй переулок направо, дом девять, квартира Зосимова, - скорее! Я Володьку выручу...

Самгин, подхватив женщину под руку, быстро повел ее; она шла покорно, молча, не оглядываясь, навертывая на голову шаль, смотрела под ноги себе, но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин почти тащил ее.

Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой, превратился в холодную злость против Алины, - ведь это по ее вине пришлось пережить такие жуткие минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, - ему хотелось толкать женщину, бить ее о заборы, о стены домов, бросить в узеньком, пустынном переулке в сумраке вечера и уйти прочь.

Он едва сдерживал это желание и молчал, посапывая, чувствуя, что если заговорит, то скажет ей слова грубо оскорбительные, и все-таки боясь этого.

- Какие... герои, - пробормотала Алина, шумно вздохнув, и спросила: Володьку изобьют?

Самгин не ответил.