Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)   ::   Диккенс Чарльз

По многим причинам, далеко не последней из которых была его обширная практика среди купцов и их семейных, Джоблинг был именно таким человеком, какой требовался Англо-Бенгальской компании в качестве медицинского советника. Но Джоблинг был слишком дальновиден, чтобы сойтись с Компанией ближе, чем полагается должностному лицу на жалованье (и на очень хорошем жалованье), или допустить, чтобы его отношения с Компанией были истолкованы превратно. Поэтому любопытствующим пациентам он всегда разъяснял положение таким образом:

- Видите ли, уважаемый, относительно Англо-Бенгальской компании мои сведения очень ограниченны, очень ограниченны. Я их медицинский советник, на определенном помесячном жалованье. Достоин работник платы своей - "Bis dat qui cito dat" {Дважды дает тот, кто скоро дает (лат.).} ("Знает классиков, этот Джоблинг, - думает пациент, - образованный человек!"), - и я регулярно ее получаю. Вот почему я обязан, в пределах того, что мне известно, отзываться хорошо об этом учреждении. ("В высшей степени порядочно с его стороны", - думает пациент, который сам только что заплатил ему по счету.) Если бы вы спросили у меня, уважаемый друг, - говорит доктор, - что-либо относительно капитала или надежности Компании, я бы затруднился вам ответить; в цифрах я разбираюсь плохо и, не будучи акционером, считаю не совсем удобным любопытствовать на этот счет. Врач должен отличаться тактом, в чем, без сомнения, согласится со мною и ваша любезная супруга. ("Можно ли быть тоньше и благовоспитаннее Джоблинга", - думает пациент.) Так вот, уважаемый, каким образом обстоит дело. Вы не знакомы с мистером Монтегю? Очень жаль. Весьма представительный мужчина и джентльмен в полном смысле слова. Поместья в Индии, как говорят. Дом и все обзаведение у него выше всякой похвалы. Все убранство и мебель самые роскошные. А картины - даже с анатомической точки зрения - просто совершенство! В случае, если вы надумаете за чем-нибудь обратиться к Компании, за мной задержки не будет, можете быть уверены. Я могу по чистой совести дать заключение, что вы человек здоровый. Если я разбираюсь в чьем-нибудь организме, то именно в вашем; а это маленькое нездоровье принесло ему больше пользы, сударыня, говорит доктор, обращаясь к жене пациента, - чем если бы он проглотил половину дурацких лекарств из моей аптеки. Все эти лекарства сущая чепуха; сказать по правде, половина из них сущие пустяки сравнительно с таким здоровьем, как у него! ("Джоблинг милейший человек, первый раз вижу такого, - размышляет пациент, - и, честное слово, об этом деле стоит подумать".)

- Вам нынче следуют комиссионные, доктор, за четыре новых полиса и одну ссуду, да? - спросил Кримпл после завтрака, проглядывая бумаги, принесенные швейцаром. - Хорошо поработали!

- Джоблинг, мой любезный друг, - сказал Тигг, - желаю вам долго здравствовать!

- Нет, нет, пустяки. Какое же я имею право получать комиссионные, отнекивался доктор, - решительно никакого. Это значило бы обирать вас. Я же никого сюда не рекомендую. Говорю только то, что знаю. Пациенты спрашивают меня, а я говорю им, что знаю, - больше ничего. Осторожность всегда была моей слабой стороной, это правда. Всегда, с раннего детства: то есть, пояснил доктор, наливая себе вина, - осторожность в интересах других. Доверился ли бы я сам Компании, если бы вот уже много лет не вносил деньги в другое учреждение, - это совершенно иной вопрос.

Он постарался придать своему голосу самые задушевные интонации, но, почувствовав, что это у него выходит не совсем удачно, переменил тему и стал хвалить вино.

- Кстати, о вине, - сказал доктор, - оно мне напомнило, какой замечательный старый портвейн я пил однажды, дело было на похоронах. Вы еще не видели этого... этого господина, мистер Монтегю? - спросил он, передавая ему карточку.

- Его не похоронили, надеюсь? - сказал Тигг, взглянув на нее.