Жуки на булавках (рассказы)   ::   Бухов Аркадий

Покойный Дольский дома?

- Хозяин-то? Дома, дома, пожалуйста...

- Он у себя? Разлагается?

- Не видела. Может, там, в кабинете. Одни сидят.

- Раздевайся, братцы... Только заходить всем сразу. Готово? Ну, я стучу. Можно?

- Войдите... Войдите же... А, вся компания? Покойника проведать? Здорово я вас... Это называется попасться... Вот четыре осла-то, вот...

- Женечка, холодный или нет?

- Рука холодная; эх, Шитков, сам понимаешь, сейчас десять, а это в шесть произошло.

- Кто холодный, я? Сами вы, черти, холодные...

- А почему это мертвец не на диване? Странно как-то... Положить бы его хорошо, все-таки благочиние требует...

- Положить? Это можно... Нет, ты за голову, а я уж за ноги...

- Бросьте дурака валять... Осторожнее, рукав разорвешь...

- Положили. Лежит. Все-таки для глаза приятнее.

- А я вот взял и встал, взял и встал...

- Как ты относишься к насилию над мертвецом?

- Вещь, Щитков, в законах не предусмотренная. Принципиально одобряю.

- А достань-ка вот там полотенце... Вот тут, за шкафом.

- Это чистое, не хватайте, черти, сегодня только вынул.

- Салицын, захвати и другое. Первым за ноги, вторым я за шею и к дивану...

- Да будет вам! Ну что за дурацкие шутки!.. Ой, ой, больно шее... Я же говорю, что больно!!

- Привязали?.. Ногой шевелит? Затяни потуже. Теперь хорошо. А жаль парня... Давно ли, цветущий, веселый, жизнерадостный, он был среди нас, а теперь лежит без движения на этом диване... Так вся жизнь. Донька олицетворение нашей кратковременной жизни...

- Обмыть бы покойничка... Позаботься об этом, Женечка. Знакомые осудят... скажут: что же мы, если мы, если друзья не позаботились о нем.

- Ну, оставьте это... Пошутили, и будет! Снимайте полотенце, горло режет... Чего же вы молчите?.. Снимайте же, идиоты... Я, кроме шуток, кричать буду... Это уж издевательство какое-то!

- Салицын! Поройся в воспоминаниях - мешал ли когда-нибудь носовой платок, удачно засунутый в рот, - резким крикам и проклятиям окружающих?

- Мешал, Шитков. Об этом писали многие знатоки этого дела. Дай твой. Мой грязный. Нужно чтить память самоубийцы.

- Убери ты платок... Это хамство! Это черт знает что... Я кричать буду... Я... агнр... пер... фрх... кнк...

- Вставил?

- Кажется, что плотно. Воздух проходит через нос. Обмывать не умею.

- Я умею. Правда, поверхностно, но думаю, что дойду до нужного чисто логическим путем. Дай-ка сюда графин и пробку открой...

- Погоди, я расстегну жилетку... Можно...

- Наклоняй лучше. Вот так... Хм!.. Ежится... Жаль, что температура воды несколько пониженная; графин стоял на холодном подоконнике. Остатки можно на голову... Я кончил...

- Как жаль его, Салицын... Как сейчас, помню я его добрую улыбку и открытое славянское лицо...

- Придется взять на себя заботы об извещении близких покойного о его трагической смерти... Кстати, как фамилия этой дамы, за которой он последнее время ухаживал?

- Луканова. Ее телефон, должно быть, в книжке записан. У него книжечка такая есть... Жаль, что ее муж ничего не знал об этих ухаживаниях, и если мы наткнемся на него...

- Ммм... упр... кхт...

- И если мы наткнемся на него, это будет большой бестактностью... Но что делать... Печальные обстоятельства и долг товарищества... четыре семнадцать - шестьдесят? Так? Сейчас... Станция? четыре - семнадцать шестьдесят... Занято... Еще позвоним... Ах, Доня, Доня... На кого ты нас, как это говорится, оставил... Барышня, четыре - семнадцать - шестьдесят... Алло! Гражданин Луканов?

- Кхт... Нкр... Хп... Хп...

- Поправьте покойному платок... Гражданин Луканов... Я взял на себя печальную миссию известить вашу супругу о непредвиденной смерти ее лучшего друга, Даниила Михайловича... Не знаете такого? Нам, его друзьям, не были известны его отношения к вам...