Знают истину танки !   ::   Солженицын Александр Исаевич

Он опять улыбается:

- Покойная мама всегда предупреждала меня: Саша, ты плохо кончишь! Ты кончишь плохо - ты женишься на проститутке!.. Но боюсь, что до этого заманчивого конца я не доживу! Вчера Сатурн зловеще вступил в восьмой квадрат. Это очень меня беспокоит.

Бригадир хмурится. И слушает и не слушает.

- А ну-ка, Бакалавр, пошли со мной.

Наклоняется и протягивает руку Гедговду. Тут уцепился, карабкается из траншеи. Выбрался, но из-под ног его обваливается косяк песчаной стенки. Гедговд оборачивается, качает головой.

И - вслед за бригадиром. Тот быстро шагает, широкая спина.

Мимо них опять - с носилками, с носилками...

И сидит на земле, как на восточном базаре, та бригада, что бьет камень на щебень.

удары молотков о камень.

И тачки катят вереницей, железные тачки. "Машина ОСО"! - две ручки, одно колесо...

грохот тачек, повизгивание колес.

Вот и подходят - близится дощаное временное здание, на фанерной двери кривая надпись углем: "Контора". Бригадир обернулся:

- Подожди меня здесь, Бакалавр. Если еще раз откажут, так мы... Обещающе кивнул, вошел в контору.

Мимо Гедговда Проходит автомобиль-самосвал и останавливается перед вахтой, тоже дощаной некрашеной будкой. Гедговду видно, как из вахты выходит ефрейтор, подходит к кабине шофера, проверяет его пропуск. На подножку вскочил, заглянул в кузов - не уцепился ли кто там? Потом прошел

к воротам - двойным, решетчатым из брусков. Внутренние развел внутрь, внешние - наружу.

А между конторой и вахтой - трое заключенных ошкуряют топорами долгие бревна.

стучали топорами - и перестали разом.

По всему низу экрана тянется их бревно. А они подняли глаза от топоров и покосились

туда, на открытые ворота. Самосвал, покачиваясь, прошел сквозь них.

а сзади нас - опять сигнал грузовика.

Ефрейтор от ворот оглянулся, но не оставил ворот открытыми, свел и внешние и внутренние.

Трое опять наклонились над бревном, работают.

стучат их топоры.

Опять самосвал, минуя нас и Гедговда, подошел к вахте. Ефрейтор повторяет все сначала: проверяет пропуск, осматривает кузов, заглядывает меж колес. И так же идет к воротам, открывает внутренние, разводит внешние.

топоры смолкли.

И все трое (лицо одного выделяется щедрой мужественностью) смотрят опять от своего бревна...

...на то, как выходит грузовик в свободные ворота. Как заводит ефрейтор наружные, закрывает внутренние.

А дальше от ворот - колючая проволока во много рядов. Столбы.

И вышка. На ней - часовой. Свесился через барьерчик, смотрит сюда, дуло карабина высовывается над барьерчиком. А с наружной стороны вышка обшита тесом, от ветра. Ведь ему туда не стрелять.

застучали топоры.

ШТОРКА. ПОСЛЕ НЕЁ ШИРОКИЙ ЭКРАН ПРЕВРАТИЛСЯ В ОБЫЧНЫЙ.

Комната конторы. За канцелярским столом - худой мужчина в форменной фуражке с молоточком и ключом - прораб. Рядом со столом прораба сидит майор МВД, очень жирный. Сбоку стоит С-213, он принес прорабу подписывать бумаги. Он сейчас - деловой, крепенький, и ломком бы мог ворочать.

голос от нас:

- Почва песчаная, осыпается чуть тронь. Глубина траншеи два метра двадцать!

Это - Т-5, бригадир. Он говорит со злостью:

...И вы обязаны делать крепление! Техника безопасности одинакова для всех! Заключенные тоже люди!

Лицо майора. Всем доволен. Его не проймешь! Даже нахмурился небрежно, не делает усилия как следует нахмуриться:

- Ах, тоже люди?! Ты демагогию бросай, Климов, а то я тебе место найду!

Прораб. Жестко, быстро, одновременно подписывая бумаги:

- Траншея - временная, и крепления не полагается. Сейчас уложите трубы - и завалите. Вам и дай крепление, так вы только доски изрубите да запишете в наряд! Знаю! А ставить не будете. Не первый год с заключенными работаю. Уходите!

Климов. Немного жил - и всю-то жизнь или солдат, или военнопленный, или заключенный.