Золото (Часть 4)   ::   Полевой Борис

- Ну, что тут медицина предсказывает? - спросил член Военного совета.

Уже без папахи и бекеши, в простом кителе с тусклыми звездами защитного цвета на полевых петлицах, этот маленький человек пружинисто переваливался с каблуков на носки, и его до блеска начищенные сапожки при этом легонько поскрипывали.

- Медицина надеется, товарищ генерал-лейтенант. Молодость, одухотворенная молодость все побеждает, - по-штатски ответила женщина-врач. Поправив строгую прическу, она взглянула на спящих. - Было бы слишком несправедливо: преодолеть такие невероятные, просто нечеловеческие трудности, выполнить долг - и умереть.

- Бывает. На войне, к сожалению, случается и так, - сказал член Военного совета. Резко повернувшись на каблуках, он пошел было к столу, но с полдороги вернулся. - Товарищ подполковник медслужбы, командующий фронтом лично просил вам передать: сделайте все возможное для их спасения. Если возможного мало, сделайте невозможное. Ведите сражение за их жизнь всем оружием медицины. Ничего не жалеть. - Он подошел к столу: - Ну как, учитываете?

- Тут нечего учитывать, тут все учтено. Просто принимаем по инвентарной описи, - отозвался штатский с пустым рукавом. - Вот опись ценностей, составленная по всем правилам. Мы только сверили ее с наличностью и сейчас вот актируем государственный прием.

- Сошлось?

- Грамм в грамм, камешек в камешек! - гордо ответил человек с пустым рукавом. - Да иначе и быть не могло: ее составлял старый, опытный банковский работник. Прекрасный служащий, я его знал...

- Почему "знал", а не "знаю"?

- Он умер, товарищ генерал. Умер в дороге, неся эти ценности... Он же и вынес их из оккупированного города вдвоем вон с той девицей, с Марией Волковой.

- Ты и ее знаешь? Это тоже твоя сотрудница? - живо обернулся секретарь обкома, отрываясь от описи, составленной Митрофаном Ильичом, которую он внимательно рассматривал. - Ну и что она, товарищ Чередников?

Штатский сделал своей единственной рукой смущенный жест:

- Вот то-то, что ничего особенного! Машинисткой работала... Хорошая машинистка, обыкновенная, ничем не примечательная девушка.

- Обыкновенная девушка... Так, так, так... Ничего особенного... задумчиво протянул секретарь обкома и, обернувшись к генералам, весь сияя своей юношеской живостью, которой у него, казалось, было с избытком, широко улыбнулся белозубой улыбкой: - Вот то-то и есть, что ничего особенного! Обыкновенная, ничем не примечательная девушка, обыкновенные парни, обычный случай. В этом самое необыкновенное... Вот, товарищи генералы, полюбуйтесь-ка на этот документ. Тоже обычный документ и по форме, вероятно, составленный. Но на чем? На "листках ударника" и на "похвальных грамотах". Где? Во вражеском тылу, в лесной глуши. У человека капитализма в таких условиях, наверное бы, клыки и хвост выросли. А они опекали ценности, которые им никто не поручал... Погодите, станем богаче, восстановим областной музей, который фашисты сожгли, - я прикажу этот документ на самой видной витрине положить. Под стеклом хранить как интереснейший документ военных лет.

- А вы о их завещании не слышали? - спросил комдив, вытаскивая из планшета старую записную книжку с продолговатой дыркой, проколотой штыком. - Тоже вот возьмите для вашего музея. Учтите, что все это написано людьми, умиравшими от цинги и голода, без всякой надежды на то, что их выручат.

В записную книжку был вложен засиженный мухами портрет колхозницы, прижимавшей к себе пестрые телячьи мордочки.

Член Военного совета на миг залюбовался красивым женским лицом, ласковым и в то же время строгим.

- Кто это?

- Девушка говорит, это какая-то колхозница. Она тоже несла ценности, а потом их приняли вот эти партизаны, - пояснил командир дивизии, указав на людей, спавших на нижних нарах.