Золотой палач :: Приставкин Анатолий Игнатьевич
Страница: 33 из 34 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕУ женщин возраст - вот болной вопрос и лучше жить его не задавая, а пятилетняя дочурка говорит всерьёз: "скажи мне, мама, я же молодая?" 01.09.10 - 16:24 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
- Опять в сарай?
Теперь я мог на эту тему даже шутить. – Что ты! Что ты!- сходу затараторил он.- Ты у нас теперь свободный навсегда.- И, оглянувшись, добавил тише, что ему поручили передать: за мной должок – сходить в кинотеатр. Слово «навсегда» вызвало у меня невольную улыбку. – Кто передал-то?- поинтересовался я. – Главный. Он теперь с Ленькой Пузырем все решает. – А третий кто? – Третий?.. Ну я,- сказал, помолчав, Тишкин. И на всякий случай заглянул мне в лицо. – В люди выходишь? Почувствовав в моих словах скрытую издевку, он тут же парировал: – Ты тоже! Я не собирался ссориться и вполне миролюбиво поинтересовался, когда мне надо туда идти. – Сегодня. Ряд восьмой, место шестнадцатое. – А спица? – Спица будет. Не дрейфишь? – Долго ли умеючи?- сказал наигранно я. И ничто во мне не дрогнуло, даже не колыхнулось.- Одним больше, одним меньше. – Во! Главный тоже сказал… Только не велел тебе передавать… Медведь, сказал, попробовавший человечины, навсегда становится людоедом. – Это я, что ли, людоед? Тишкин вздохнул и не ответил. Я покосился на тайное мое захоронение и спросил: – А что, брат Тишкин, не хочешь ли ты закурить? – А курево есть? – Есть. Нужен огонек. – Огонек будет,- оживился он.- Я кресало твое вернул. – Украл, что ли? – Ну и что? Я достал из кармана махорку, а другой рукой залез за пазуху и извлек книжный листок, подаренный Катей. Пробежал глазами: «Кручинина …Есть такие любящие души, которые не разбирают, по чужой или по своей вине человек страдает, и которые готовы помогать даже людям… Незнамов Вы ищете слова? Не церемоньтесь, договаривайте. Кручинина Даже людям безнадежно испорченным. Вы знаете, что такое любовь?» – Тишкин, ты что-нибудь слыхал про любовь?- спросил я, отрываясь от текста. – Чё? – Про любовь, говорю. Ты знаешь, что это такое? – Чё?- явно дурачась, повторил он. – Хрен через плечо,- ответил я и разорвал листок пополам. Мы свернули из чужой, совершенно нам не нужной любви по цигарке и с удовольствием затянулись едким самосадом… Эпилог Через пятьдесят лет он вернулся в это место и не без труда разыскал развалины колонии и тот сарай, где довелось сидеть в ожидании казни. Из Чечни, где получил две пули от федералов в шею и руку, подлечившись, добирался в Россию сложным путем через соседнюю республику. Выручало обличье: уж точно не горец и не черный, а самый обычный беженец-пенсионер, ищущий работу сторожа, чтобы на исходе жизни как-то выжить. Он даже сосенку-лиру нашел, хоть и не сразу, потому что рядом выросла трехэтажная вилла с вычурными башенками и конусной острой крышей. Все это скрывал пятиметровый краснокирпичный забор. Слава Богу, сосенка-лира оказалась не загнанной в чужой двор, а стояла по эту сторону забора. Но она не только подросла, а уже и постарела, один из двух округлых стволов начал сохнуть. Он присел на траву, опершись здоровым плечом о шершавый ствол, достал сигарету и закурил. Потом поднялся и не спеша добрел до сарая. Вдруг показалось, что Тишкин еще там и его ждет. Сарай тоже одряхлел, дверь, когда-то крепкая, была сорвана с петель, крыша стала дырявой. Было очевидно, что не сегодня-завтра его снесут. – Тишкин,- позвал негромко, хотя слышать здесь его никто не мог.- Тишкин, ты что-нибудь слыхал про любовь? – Слыхал, как же,- ответил тот, присев рядышком и прикуривая от его сигареты. Сам он держал в руке самокрутку. – Ну и как? Тебе повезло? – Нет. – Почему? Тишкин затянулся и проследил глазами за голубой струйкой дыма, пущенной вверх. Внешне за эти годы он никак не изменился, только глаза стали совсем не детские. А широкую улыбку стерло совсем. – Да все потому, думаю, что мы не научились любить. А ненависть, знаешь… Ты после колонии много пострелял? – Много. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|