Звезды и селедки (К ясным зорям - 1)   ::   Миняйло Виктор Александрович

---------------------------------------------

Миняйло Виктор Александрович

Звезды и селедки (К ясным зорям - 1)



Виктор Александрович МИНЯЙЛО

К ЯСНЫМ ЗОРЯМ

Дилогия

Перевод с украинского Е. Цветкова

Художник А. Д. Чеснов

ЗВЕЗДЫ И СЕЛЕДКИ,

или Книга Добра и Зла,

которую автор написал

вместе с покойным ныне учителем

Иваном Ивановичем Лановенко

Известный украинский писатель Виктор Александрович Миняйло знаком широкому кругу читателей по сборникам юмористических повестей и рассказов, а также романам о партизанском движении на Украине в годы Великой Отечественной войны - "Посланец к живым" и "Кровь моего сына", вышедшим в издательстве "Советский писатель".

Тема дилогии "К ясным зорям" - становление советской власти и социальные преобразования в украинской деревне 20-х годов. Книга рассказывает о первых комсомольцах, о работниках сельсовета, о крестьянах - бывших красноармейцах, ведущих борьбу с кулаками и их пособниками, а также с пережитками прошлого.

________________________________________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Часть первая. Тихая пристань

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Часть вторая. Суд в душах наших

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

________________________________________________________________

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

ТИХАЯ ПРИСТАНЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ, из которой читатель узнает о Иване Ивановиче

Лановенко, его законной супруге Евфросинии Петровне, беженке Ядзе и

о других не менее важных персонажах

Сижу за столом, помешиваю ученическим пером "86" в бузиновых чернилах, ломаю голову - с чего начать. Моя комнатка-боковушка крошечная, выбелена густо подсиненной глиной. Деревянная кровать под клетчатым одеялом, стол, табуретка, которую я сам смастерил, да шаткая этажерка из лозы и фанеры - вот и вся мебель. А мне уютно. Сверчок под печью выживает меня из хаты, но никак не выживет. Вкусно пахнет горелым маслом от черепка, приспособленного под каганец.

В хате спят мои домашние: законная супруга Евфросиния Петровна - на лежанке, а на лавке - беженка Ядзя, прибилась к нам из Польши, когда начал в войну наступать германец. Молодица она или дивчина - одному богу ведомо. А вот Евфросиния Петровна думает, что мне очень хочется об этом дознаться. И выгнала меня в боковушку, потому что Ядзя спит, роскошно раскинувшись, и юбчонка ее подтягивается вон ведь куда...

Должен вам сказать, до чего же хороша собой эта Ядзя: косы - как спелая пшеница, глаза - как незрелые сливы, зеленоватые, с синим отливом, румяное лицо немного продолговато, а черты его - как у Марии Магдалины, но не в то время, когда святая была веселой и щедрой девицей, а позже - когда сподобилась благодати божьей. Служила Ядзя, как говорит она, помощницей экономки у самого пана ксендза. И такая святость в лице, что и не скажешь - то ли ей под двадцать, то ли под сорок...

Поначалу меня так и подмывало ущипнуть ее за крутое бедро, но сдерживала ее благостность, - а ну как, думаю, и вторая рука начнет усыхать (одну мне немец на войне прострелил). Состояние у Ядзи невелико котомочка, а в ней перемена белья да чулки полосатые шерстяные, и подо всем этим - образ божьей матери.

А Евфросиния Петровна моя, хотя и не святая, но уж очень сурова. До сих пор не пойму - то ли она при мне, то ли я при ней. Глаза у Евфросинии Петровны серые, строгие, брови ровные, как стрелы, лоб широкий, а на нем морщинки частые, как у Николы-угодника.