Хозяин берега   ::   Словин Леонид

~ - Вы здесь работаете? спросил я.

- Да, уборщица, - донеслось из-под тряпичного забрала.

- А это кто?

- Живем мы рядом... Адыл... Он человек хороший...

- А чего же он пьяный с утра?

- Жалко ему очень... его... того... Сережу... - И ее черные влажные глаза исчезли в амбразуре темного платка. Пьяный напрягся и медленно проговорил:

- Не говори... Ничего ты ему не говори... Хаджинур Орезов рядом со мной выкрикнул:

- Жалко! Конечно, жалко! Жалела кошка соловья! Браконьеры, сволочи! Вам всегда жалко мертвого рыбинспекто-ра!..

Одним прыжком он оказался рядом с ними и провел сжатым кулаком перед носом Адыла:

- Вы за Сережку Пухова все здесь кровью харкать будете!

- И правильно!.. - Подошедший, коренастый, средних лет крепыш в брезентовой робе, по которой я уже научился отличать рыбнадзор, оглядел всех и первым делом обратился ко мне: - Цаххан Алиев. Начальник районной рыбинспекции.

Я пожал ему руку.

- Вторая смерть у нас меньше чем за два года... - У него было скуластое лицо, побитое кое-где оспой, маленькие, прижатые к голове уши.

Он порывался идти.

- Вы далеко? - спросил я.

- Надо моторы снять. Я как был - бросил все на причале...

- Жалко Сережу, - вставил Бураков. Алиев кивнул.

- Такая наша работа. Меня самого чуть не сожгли вместе с рыбинспекцией. - Он посмотрел на меня. В глазах читалось застывшее, словно уже до конца жизни, изумление, которое теперь ничем не удастся прогнать. Увидели, что "жигуль" мой стоит, ну и думали, что я дежурю. А был другой инспектор. Молодой парень, "афганец". Он и погиб за меня...

О нападении на рыбинспекцию и о поджоге я слышал. Его вела территориальная прокуратура, наша - бассейновая - была еще только в проекте.

- Дело Умара Кулиева. К расстрелу его и приговорили - народ настоял...

Мальчишка в это время снова подоткнул под себя ногу, скинул с головы наушники и тихо сказал:

- Мы-то при чем!.. И дядя Адыл никогда не попадался...

- Ты-то помолчи, браконьерский помет... - Алиев вспылил. - Твоего отца я сам трижды ловил... А эту пьяную образину - Адыла - Сережка Пухов, царствие небесное, жалел, вот он и не попадался... Отплатили вы ему полной мерой... Где Мазут? Касумов?

- Не знаю... Нет его!

Неожиданно из проема глухого платка раздался неуверенный голос:

- Сережу все уважали... Ни у кого рука бы не поднялась...

- Эт-то точно! - сердито рубанул Алиев. - У вас здесь рука не поднялась! Из Палестины террористов пригласили! Или Умар Кулиев сбежал из камеры смертников и снова отличился?.. Ну-ка, открой мне его "козлятник"...

Я обратил внимание на несколько отстоящих друг от друга то ли сараев, то ли складских помещений, окруженных сплошным частоколом.

- Цаххан Магомедович...

- Что? Ключа нет? - Алиев вконец разъярил себя. - Нет? - Да разве он оставит ключ жене! Вы же знаете... Ну! Никогда он ключа не оставит!

С берега к нам шла доктор Мурадова - ее японская куртка выделялась на унылом желто-сером фоне окружающего нас мира ярко-красочным пятном. Даже издали было видно, какая она еще молодая и гибкая. Она была здесь неуместна. Как и мальчишка в наушниках. Здесь был старый мир, дряхлая, умирающая, недостоверная жизнь.

- Держи... - Мурадова сунула в руки Алиеву чемоданчик. - Я уже себе руки отмотала... Вы познакомились?

- Да так, - мотнул он головой. - В процессе общения...

- Цаххан Алиев. Гроза и ужас всех местных браконьеров... Вы первый раз тут? - спросила она у меня. - Историческое место... Люди специально приезжают посмотреть.

Метеостанция располагалась в трех домах. Грузные, осевшие по пояс в песок, иссеченные зимними дождями, искромсанные ветром, оплавленные нещадным солнцем каменные бараки.

На одном - остатки выведенного густой масляной краской призыва: "...февраля 1966... выборы в Верховный Совет СССР - все на выборы!" Выше выложенное на фронтоне кирпичами слово "банк".