Allphyce   ::   Шебалин Роман Дмитриевич

Но это был полдень, и лодочка уплывала в даль, туда, где далекие гремели раскаты грома - там был дождь, и мост янтарный пропал вскоре из глаз...

Но прежде - она увидела, как Олег, входя в Город, улыбнулся как-то странно. Улыбался вечности.

В то утро - когда ударили первые заморозки - в двухстах метрах от дома нашли труп юноши. Легкий иней покрыл его его покойное лицо, руки...

И удивлялись люди - летали над трупом легкие, сияющие в холодных лучах октябрьского солнца, мыльные пузыри.

И ЭТО БЫЛ БЫ КОНЕЦ МОЕЙ СКАЗКИ,

ЕСЛИ БЫ ВСЕ В КОНЦЕ-КОНЦОВ НЕ БЫЛО Б

НЕМНОГО ИНАЧЕ

Смешно, я, вероятно, некое подобие "ingis fatuus"; может быть и так, а может: я уже третий год не замечаю, как улетают на юг птицы; я - умнею? Но страх перед самим собой через год, два, десять лет - гонит меня дальше - по янтарному мосту - к летящему Городу в мыльном пузыре.

"Встретил я между двумя горами важного господина, на котором был серый плащ, а на голове черная шляпа. На шее был завязан белый шарф, а талия стянута желтым поясом. Обут он был в желтые сапоги."

Порою задумываюсь о какой-то беспомощной ненужности милых моих веселых лжецов, краснобаев, обломщиков, стебальщиков и "чернушников". Признаюсь, однако, сложно мне (даже спустя несколько лет) судить что-либо о них. А с Олегом Мерлином я так толком и не познакомился. В "Черную Орхидею" меня привело одно достаточно смешное "журналистское расследование". Нужны были публикации - приходилось таким маразмом страдать.

А вот отца Олега, Егнея Феофановича, главного редактора "Вечернего Сталевара" я знал достаточно хорошо (кажется он где-то учился с моим папой). При последней встрече он вручил мне весьма занятную папочку с (как он сказал) "сыночкиными стихами, вы их напечатайте где-нибудь". Стихи там по большей части были никакие, однако, некоторые записи глубоко личного характера как раз и легли в основу этой сказочки. Чуть позже я познакомился и с Тратотаром, и с Ромкой-Брынком и с прочими "орхидейщиками". С их легкой руки я засел за социологические исследования хипповской культуры (тому пример - "Цикл писем с Лав-Стрита на Лав-Стрит") и прочитал в конце-концов "Огненный Ангел" Брюсова.

Здесь же я хочу немного представить "стихов" из той папочки, переданной мне в редакции газеты "Вечерний Сталевар".

Первые два - имеют подзаголовок "из архива ДеПо":

* * *

Часть 1.

Полночь на Арбате, только кошки

Пьяные шатаются при свете

Толстой, ужасающей луны.

И очам мои ужасная картина

Предстает, она всех круче,

Круче Сальвадора, даже Д'Арси

(Крутизной своею всем известный)

Так не смог бы круто сочинить.

На обочине да в луже ржавой пива

Мент лежит в мундирчике парадном

И одна его рука сжимает кошку,

А другой он в ужасе трясет.

Его фура рядом, ну а в фуру

Некий гадкий пес наделал много,

Только мент, того не замечая,

Надевает фуру за затылок

И течет собачее говно

По спине ментовской прямо к жопе.

Мент встает, но валится он снова,

Нет, не держат боле его ноги,

Нету в мире ныне совершенства!

Мент лежит, с земли лакая пиво.

Часть 2.

Долакав с земли он это пиво,

(Молоком которое, конечно,

Было потому, что мент не пил

Ни пивка, ни водки, ни сивухи),

Встал тут мент, расправил грозно плечи

И погладил кошечку в кармане,

Ведь менты все очень любят живность

Разную, и кошек в том числе.

Гордо мент Арбат свой оглядел.

Тут же повинтил он проститутку

С ней трех панков и троих хиппов.

С проститутки штраф законный взял,

Остальным сказал: идите с миром.

И пошли они в Райком и все умылись,

И на БАМ все попросились, дабы строить

Там для братьев наших косоглазых,

Для медведев-братьев и для стеба

Новые железные дороги.

Мент, о том узнавши, улыбнулся.

И пошел он по Москве, в Москве светало.