Dracula A D 1972   ::   Осипов Георгий

Ее поет самый младший из братьев - Яшенька Озмонд. Ему всего девять лет, но имя его знают в Карачи, Владивостоке, Запорожье и Баку - уж там-то в первую очередь. Тоже видимо кто-то успел перебросить на пленку, если у него в телевизоре проделано фабричное очко - выход для записи. Очко?! Гнездо!

Да, лемуры очень экономные люди. Опять же недавно один из них старательно так, издалека, намеками давал понять, что Ротару поет ничуть не хуже Сarpenters. Сходство и в самом деле есть, никто не отрицает, но ему просто переплачивать за Carpenters не хочется. Наступит время, и даже Ротару на гастролях начнет казаться мучительно дорогостоящей. Тогда из пены Азовского моря ему навстречу, раскинув болотные руки, словно говоря: "ну что тут поделаешь!", выйдет Мара-утопленница (хотя утопили ее не в Бердянске, а рядом здесь рядом - в Гандоновке) с бычком во рту. Разинет его, выронив рыбку, и скажет: "А я тебе не София?.. А я тебе не Мадонна?.. Не Ева Браун?.." Лемур наверняка оценит ее glamour. И она будет петь для него бесплатно - когда набухаются. Вылизывая своим языком полурусалки его полуобезьяньи уши. Потому что выкраивать можно на всем, кроме сигарет и вина - "муляки". На кофе тоже нельзя. Шоб банка мне тут стояла! Лемуры, несмотря на победу в последней мировой войне, очень экономные люди - так говорил про них еще Пиндар, или люди - это очень экономные лемуры.

Учебный год... К нему начинаешь привыкать, и приветствуешь хмурые осенние дни и мрачные вечера. Абсолютный Эдгар По. В кабаках наверное тепло, но неуютно. Из троих пассажиров дворового столика, по-настоящему в кабаке не бывал никто, даже днем и с предками. Ни отпускающий усики, экономный модник Короленко, ни рыхловатый, похожий на Маяковского и Басилашвили, полукровка Мертвоглядов- Мертвоглы, ни даже, вернее тем более, кадет профтехучилища, Саша Кунц, средний из трех братьев, ни капли не похожих друг на друга. Один бас-гитарист Зэлк любит вспоминать, как ему подавали помидоры с тертым сыром. Кстати, директор бакланства, куда воткнул свой рабочий копчик Кунц никто иной, как мутнейший папа "Армянского Карузо".

В дворовом воздухе стоял беспокойный, под стать темноте холодок, который так просто не уйдет. Погода располагала к соответственным поступкам. Когда пропадает вдруг из архива картотека осведомителей гестапо, а следом за ней начинают исчезать и перенесшие оккупацию свидетели. Возвращение агента Бережного. Волки прошли мостом Преображенского и раскопали его могилу в ночь Дня всех Святых. Elvis regressa, как успели отметить на Кубе еще в шестидесятом году. Преступник оставляет след, легко заметный в минувшем, но он безнадежно теряется в мареве грядущего. Будущее - не место для возмездия. На это способны уповать одни овечьи мозги жертв.

Тех, кому посчастливилось привлечь внимание к своей особе пестрым и крикливым летом, с наступлением более строгого сезона начинают посещать нехорошие опасения.

Погода располагала к риску и жестокости, сулила аскетичную безнаказанность. О ней можно было бы сказать словами Азизяна, потому, что никто не скажет лучше: "Осень настала,

лето пердеть перестало..."

Из подъезда, освещенного лампочкой, не тронутой суеверными хулиганами вышел во внешние сумерки высокий подросток. Он был одет в румынский плащ цвета какао. В его походке, в том, как он дрыгал при ходьбе коленками было нечто музыкально-гротескное. В руке у него было мусорное ведро - он направлялся к помойке.

"Мертвоглядов, - отметил он, искоса приглядываясь, - Так... и Кунц".

Кунц... Какова причина... Почему Кунц, но не этот, дворовой, а одноклассник, позавчера у протезного Трифонова...