За день до полуночи   ::   Хантер Стивен

Правда, при теперешней работе смешливости у него поубавилось, поскольку оказался он среди людей, которые мало смеялись. Но все-таки и здесь Донни не мог совладать с собой. Сделав на листке картона крупную неряшливую надпись, он прилепил его липкой лентой над тяжелой стальной дверью Центра управления запуском. И так по-ребячески смотрелась эта вывеска рядом с армией выключателей, среди внушительных, вездесущих ярко-красных предупреждений службы безопасности – «Хождение в одиночку запрещено» (не разрешалось ходить в одиночку вблизи систем ядерного оружия), на фоне красных и зеленых лампочек, больших часов, переплетений проводов и кабелей, многоканальных средств связи.

На вывеске, сделанной Халгудом, было начертано:



«Добро пожаловать на шоу МИРВ Гриффин».



А сегодня прямо на панели управления и над прорезью для пусковых ключей, той самой знаменитой маленькой металлической прорезью, общение с которой могло обернуться концом света, на табличке с указаниями Донни добавил шариковой ручкой: «А вот и сама МИРВ…»

Звезда этого шоу МИРВ – кассетная головная часть с индивидуальной системой наведения на заданную цель – словно в птичьем гнезде раскинулась гроздьями посередине центра запуска, где служил Хапгуд. Десять МИРВ с ядерными боеголовками W87/Мк-21 мощностью 35 килотонн покоились на вершине черной титановой трубы, которую Хапгуд окрестил «Хранительницей мира».

Более известна эта ракета была под наименованием МХ – мобильная экспериментальная ракета – но она давно уже не была экспериментальной. Сейчас она стояла в своей суперпрочной пусковой шахте всего в сотне футов от Хапгуда, молчаливая и величественная. Четырехступенчатая межконтинентальная баллиcтичеcкая ракета холодного запуска на твердом топливе, с увеличенным боевым зарядом, длиной 71 фут и шириной 92 дюйма, стартовая масса 193 тысячи фунтов. Запускалась она с помощью трех твердотопливных стартовых двигателей, а в послестартовом полете все четыре ступени работали на жидком самовоспламеняющемся топливе. Полет ракеты управлялся усовершенствованной инерциальной системой наведения, боевой заряд составлял 7200 фунтов. Ее целями были все советские «непробиваемые» командные центры, пусковые шахты межконтинентальных баллистических ракет четвертого поколения, суперпрочные бункеры советского руководства. Короче говоря, это было средство для разрушения Кремля, ракета-охотница за головами кремлевских лидеров, ракета-убийца.

– Если бы кто-нибудь в штабе эскадрильи увидел это, – отметил новую шутку Хапгуда его напарник Романо, указывая на вывеску, – ты точно нажил бы неприятностей на свою задницу. Это место не для смеха.

– Штаб, – фыркнул Хапгуд, – да он в двух тысячах миль отсюда! В этом гребаном Вайоминге, если мне не изменяет память, где бродят олени и антилопы. А мы предоставлены сами себе в Беркиттсвилле, штат Мэриленд, самом одиноком месте во всей вселенной. И кроме того, – повысил он голос, сдерживая улыбку и глядя на Романо, – если уж мне придется обрушить на Советский Союз 35 мегатонн ядерной смерти и предстать перед Творцом в качестве половины команды, совершившей самое крупное в истории массовое убийство, то я предпочел бы сделать это с улыбкой на лице и с песней в сердце. Ты слишком закомплексованный вояка, Романо. Будь проще.

Хапгуд был первым лейтенантом, а Романо капитаном, на два года старше его и, пожалуй, лет на десять мудрее. Лицо у капитана стало кислым, как у человека, осушившего бутылку лимонного сока. И все-таки ему легко работалось с этим парнем. Хапгуд был самым лучшим, самым грамотным офицером-ракетчиком из всех, с кем довелось встречаться капитану. Все панели управления, порядок их работы Хапгуд знал так, будто сам изобрел их.

Они хорошо сработались.