За все наличными   ::   Мир-Хайдаров Рауль

Из года в год он убаюкивал свое окружение, приучал к себе охрану, дожидался своего часа -- он знал, что живым из золотой клетки его никогда не выпустят, ведь он нужен был им навсегда, до гробовой доски.

Приставленные к нему охранники недоумевали: зачем пленнику стремиться к другой жизни, когда к его услугам было все, когда исполнялось любое его желание или прихоть, любой каприз, лишь бы работал. Потому уникальные часы "Юлисс Нордан" у него на запястье, наверное, были единственными на всем постсоветском пространстве. Что кривить душой, работа доставляла ему огромное удовольствие -- уж это его хозяева знали, и не было человека, который бы не восхищался его талантом и золотыми руками. И все же пленник твердо знал, что убежит, -- не было в природе таких сил, чтобы удержать в неволе его необузданную натуру. В таких случаях идет негласная, невидимая борьба интеллектов -- между теми, кто охраняет, и теми, кого охраняют. У затворника насравнимая цель -- жизнь, свобода, а у противоположной стороны -- всего лишь интерес, выгода. Но было уже решено: обязательно переиграть противника, хотя нарастало чувство неравной борьбы, игры в "кошки-мышки" на года, -- так оно и вышло.

Неожиданно машина съехала с трассы и покатила по проселочной дороге к светящемуся впереди огнями аулу. Когда они остановились у добротного каменного дома, рядом с аккуратной мечетью из розового армянского туфа, женщина по-чеченски, вежливо, пригласила в дом, на чашку чаю. На что беглец благодарно ответил, что устал и подождет в машине.

Водитель не заставил себя долго ждать -- через некоторое время он появился с канистрой и дозаправил свою колымагу. Вместе с ним к машине вышел один из его родственников: то ли отец, то ли дядя, а может, и старший брат. Приоткрыв дверцу "Жигулей", тот поздоровался за руку с беглецом и посоветовал быть осторожнее в пути, и особенно в Грозном.

-- Лихое время, лихие люди, -- сказал он на прощанье и сделал по мусульманскому обычаю "оминь".

Жест невольно пришлось повторить и пассажиру, чего ему в душе делать не хотелось, все-таки он был христианином, православным. Но обстоятельства порою сильнее нас.

"Семерка", гремя чеченской музыкой, которой вполголоса подпевал неугомонный шофер, быстро вернулась на трассу и понеслась к Грозному. За всю дорогу они перекинулись всего лишь несколькими малозначащими фразами -водитель, несмотря на молодость и бесшабашность, понял, что попутчик чем-то чрезвычайно озабочен, хотя и пытается это скрыть, поэтому не стал навязываться в собеседники. А поговорить ему очень хотелось -- ночной пассажир вызвал у них с женой невольные симпатии. Лишь в сонном пригороде столицы парень за рулем поинтересовался:

-- Куда вас лучше доставить?

Пассажир, размышлявший об этом всю дорогу, коротко бросил:

-- На автовокзал, пожалуйста.

Аэропорт исключался сам собой -- он не имел при себе никаких документов. Правда, говорят, нынче и в поездах паспорта требуют, особенно у людей из опальной Чечни, так что лучшим транспортом для него оставался один -- автомобиль.

Когда они подъехали на неожиданно оживленный ночной автовокзал, пассажир, отдавая обговоренную сумму, достал и протянул удивленному водителю еще одну стодолларовую купюру, сказав при этом:

-- У тебя рядом с домом мечеть, зайди утром, помолись Аллаху, у меня большие неприятности.

-- Чем я могу помочь? -- загорелся молодой человек.

-- Нет, спасибо, что можно, ты уже сделал. До свидания.

Этот жест не был свидетельством его минутной слабости или сентиментальности -- он страховал себя на всякий случай, и страховал надежно: чеченец никогда не выдаст человека, признавшегося в беде или попросившего о помощи.