NOTHING: Почти детективная история одного знаменитого художника   ::   Солей Наталья

Елена как-то странно посмотрела на него и ухмыльнулась. Она чувствовала скованность и не знала, что делать с руками:

и ридикюль надо было держать и коньяк взять. Наконец, сообразив, положила сумку на кресло. Освободив руки, взяла бокал и, жадно прильнув к нему, опустошила почти полностью.

– Ты не обижайся, я от души предлагаю. Мы друзья, а друзья для того и нужны, чтобы приходить на помощь и делать это с радостью, – стал оправдываться Самсонов.

– Не бойся. Я не буду рассказывать о состоянии своих дел и денег у тебя просить не собираюсь, – спокойно сказала Лена. Тепло от выпитого коньяка мгновенно растеклось по всему телу, и она немного расслабилась.

– Вот как? Очень рад, что у тебя нет трудностей. Поверь, искренне рад.

– А с каких это пор мы с тобой стали друзьями? – продолжала незваная гостья каким-то новым тоном, в котором появилась решимость и даже твердость. – Что-то не припомню этого момента.

– Ну о чем ты говоришь? Мы с тобой так давно знакомы, и у нас была своя история, которую до сих пор вспоминаю с большой теплотой…

– Еще бы. Нас ведь не только постель связывала, – жестко оборвала Лена тираду Микиса.

– Ты пришла сейчас предъявить претензии, что я не женился на тебе десять лет назад?

– Да прекрати, – устало сказала Лена. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– О чем же это? Нет, ничего не понимаю.

– Ну надо же, святая простота. Я говорю о нашей совместной работе, – сказала Лена, допивая коньяк.

– Ты шутишь? – несколько неестественно засмеялся Микис, берясь за бутылку. – Освежим?

– Ты же знаешь, что у меня плохо с чувством юмора, – ответила Лена, одобрительно кивнув, наблюдая, как Микис заново наполнял ее бокал. – Я вот не пожалела денег, купила твою книжку. Очень интересно. Столько нового узнала о тебе, да и о себе немало интересного прочитала.

– А что ты хотела? Чтобы я устроил душевный стриптиз и рассказал все, как есть? – довольно зло оборвал ее Микис.

– Я не такая идиотка, как тебе бы этого хотелось, и прекрасно понимаю, что правду о себе не рассказывает никто. Она слишком страшная… эта правда.

– Может не столько страшная, сколько неожиданная.

– О, как мы теперь изысканно изъясняемся. Раньше ты был попроще.

– То было раньше. Тогда вообще все было иначе. – Микис пить не хотел, но ситуация, несмотря на внешнее спокойствие, ему не нравилась, тревожила, поэтому он решил налить что-нибудь и себе. Самсонов встал, подошел к бару, долго что-то выбирал, потом открывал, потом наливал. Ему необходимо было что-то делать, быть в движении, предававшем беседе телеграфный стиль, который не давал возможности углубиться в дебри намеченной темы и сбивал собеседника с толку. Это был его излюбленный прием.

– Да и жил ты намного скромнее. Однокомнатная квартирка, правда, в центре, но… Действительно, все было иначе. И было время великих иллюзий. Для меня во всяком случае, – последнюю фразу Лена нарочито выделила. Отставила бокал, показав, что официальная часть аудиенции окончена и сейчас начнется главный номер намеченной программы.

– И ты пришла мне об этом сообщить? Кажется, я начинаю понимать… Это шантаж?

– Зачем так грубо? Почему сразу шантаж? Мы что не можем договориться как нормальные люди? – примирительным тоном спокойно сказала Елена.

– О чем? О чем, Лена? Ты меня с ума сведешь. Думаешь, я сейчас в обморок упаду от страха? Ты хочешь меня скомпрометировать и рассказать «страшную» правду обо мне? То, что ты мне всегда старалась сказать при посторонних? Что я не сам пишу картины, что я использовал твой талант, что продавал твои работы? Да рассказывай! Ну дашь ты интервью какой-нибудь газете. А дальше что? Да кто тебе поверит? Кто ты такая? Да! Пусть я такой монстр! Допустим, не сам пишу картины.