Задержание   ::   Корецкий Даниил

Хотя, наоборот, известно! Ведь ему сорок один - предел по возрастным ограничениям. Последний шанс!

- Больше месяца нам никто не даст! - сказал, как отрубил, начальник отдела.

Сизов усмехнулся. Действительно, надо раскрывать за месяц. А если не будет раскрываться?

- Что здесь смешного, Игнат Филиппович?

- Да это я так... К началу учебного года можем и не успеть...

Мишуев помолчал, потом ехидно улыбнулся.

- Лишь бы до пенсии успели.

Сизов отметил, что за последние годы подполковник научился владеть собой. А когда пятнадцать лет назад желторотый лейтенант Мишуев проходил у него стажировку, то багровел и срывался на крик от любого пустяка. Да и потом невыдержанность вписывалась ему в аттестацию неоднократно.

- Переходим к распределению обязанностей. - Голос Мишуева был спокоен. - Веселовский занимается брошенным автомобилем - судя по номерам, он из Краснодарского края, и следами на месте происшествия. Фоменко работает по розыску угнанной машины ГАИ. Сизов отрабатывает труп в багажнике. Установить личность, проверить образ жизни, круг занятий, выяснить привычки...

Наверное, ему доставляло удовольствие растолковывать бывшему наставнику элементарные вещи, но Сизов не выдержал:

- Товарищ подполковник, вы так подробно инструктируете меня, потому что я самый молодой? Или наименее опытный?

Мишуев изобразил удивление.

- Помилуйте, Игнат Филиппович! Мы уважаем ваш опыт, но речь идет о серьезной работе. Зачем же демонстрировать амбиции? Но раз вы считаете себя самым умным...

Мишуев обиженно пожал плечами.

- Губарев ищет очевидцев - может, кто-то проезжал в то время по трассе, стоял на обочине, ремонтировался... Понимаю, надежды мало, но надо использовать все шансы!

Подполковник оглядел сотрудников еще раз.

- Вопросы есть? Нет. Через час представить планы работы. Сейчас все свободны. Веселовский, вы задержитесь...

Фоменко первым выскочил в двойную полированную дверь, лихорадочно закурил и медленно, поджидая остальных, побрел по обшитому под дуб коридору.

- Кто же так останавливает подозреваемых? - на ходу возмущался Губарев. - Надо было приготовить оружие, один вышел к машине, а второй прикрывает...

- Ты думаешь, они за преступниками гнались? - обычной скороговоркой спросил Фоменко, с силой выпуская табачный дым из угла искривленных губ. - Они за червонцем гнались! Правильно, Игнат Филиппович?

Дерганый, нервный, Фоменко был знаменит тем, что за двадцать лет работы в розыске самостоятельно не раскрыл ни одного преступления. Он объяснял это невезением и давней травмой черепа. Травма действительно имела место, причем в связи со службой, соответствующая запись в послужном списке выполняла роль индульгенции. Впрочем, и для начальства он был удобен.

- Не знаю, - ответил Сизов и ловко завладел большим отрывным блокнотом. - Лучше покажи, что ты так старательно записывал?

На заложенном карандашом листе были коряво нарисованы машина, автомат и две фигурки, пересеченные точками. Кроме того, раз двадцать написано слово "ду-ра-ля".

- Да это я так, - привычно скривив губы, пояснил Фоменко. - Чтоб шеф не пристебался. Чего писать - дело ясное! Если б он сказал, где искать эту машину!

- Через пару часов спустись в дежурку и узнаешь.

- Думаете, найдут? Ну вы даете, Игнат Филиппович! Если опять угадаете, с меня бутылка! Распишу план - и все!

"Задушевные" разговоры Фоменко вел особым, с хрипотцой и надсадой, "блатным" шепотом, приближая лицо вплотную к собеседнику.

Губарев отпер полированную дверь. За ней дубовопанельное великолепие заканчивалось: предполагалось, что марафет в кабинетах оперсостава наведут во вторую очередь, в неопределенно-ближайшем будущем.