Welcome to Трансильвания   ::   Юденич Марина

Их подружил Eton [2] , мрачный готический облик которого — ничто, милая рождественская открытка по сравнению с теми испытаниями, на которые обрекают своих отпрысков самые привилегированные семейства Старого и Нового Света.

Фабрика клубных пиджаков? Дудки!!!

Холодный застенок, колония для малолетних преступников.

Бесконечная муштра и палочная дисциплина. Настоящая порка — по крайней мере раньше, в его время, — сейчас, говорят, как-то обходятся без нее. Даже странно.

Холодная вода в умывальниках. Грубая, скудная пища. Жесткие матрасы и тонкие колючие одеяла.

Учеба до помутнения рассудка — математика и латынь, логика, риторика, древнейшая история и… да разве все упомнишь! Зачем, спрашивается, зубрили?!

Что еще?

Ах да! Едва ли не самое главное — культ физической силы, здорового тела.

Спорт, спорт, спорт — возведенный в ранг религии. «Победа при Ватерлоо ковалась на спортивных площадках Eton», — это, кажется, Веллингтон.

Впрочем, сэру Энтони более по душе пришлась другая цитата.

Лорд Бивербрук — Джонатан Эткин, один из его однокашников, отставной военный министр и экс-депутат британского парламента, уличенный в финансовых махинациях отправляясь за решетку, философски заметил: «После Eton тюрьма не испугает».

Лорд Джулиан готов был подписаться под каждым словом. Причем, если потребуется, собственной кровью. Никак не иначе.

Надо ли говорить, что дружба, родившаяся в таких условиях, неизменно становится настоящей. Верной. И долгой. Как правило — на всю жизнь.

Впрочем, сюда ведь и шли главным образом, чтобы потом дружить.

Ради этого стоило потерпеть. В Eton учились едва ли не все бывшие короли Великобритании и ее премьеры, за исключением, разумеется, дочери бакалейщика — железной леди Туманного Альбиона.

А кто знает — сколько будущих? И не только Великобритании.

Об этом помнили постоянно.

Герцог Владислав Текский, однако, был исключением. Он просто дружил.

Энтони мог размышлять на эту тему и дальше. Но мелодичные переливы знакомой мелодии наконец смолкли.

А вернее — оборвались.

Раздался щелчок, и мягкий, слегка глуховатый голос зазвучал близко, у самого уха.

И в то же время — издалека.

Откуда-то из далекого, почти забытого прошлого.

— Я не слишком отвлекаю тебя, Энтони?

— Ты все так же деликатен, Владислав.

— Увы.

— Увы?

— Разве ты не думаешь так же, Тони?

— К черту мои мысли! Где ты сейчас, старина?

— Этажом ниже.

— Я так и понял. Планы на вечер?

— Не прочь поужинать. Правда, у французов с этим большая путница.

— С чем именно?

— С обедом, ужином… И вообще. Одна моя приятельница утверждает: если француз приглашает на обед — речь идет об ужине, если на ужин — подразумевается, что ночь будет проведена вместе.

— А что она думает по поводу завтрака?

— О! Это говорит о многом — у него самые серьезные намерения.

— Браво! Однако, надеюсь, на меня правило не распространяется?

— Энтони! Разве я был замечен?..

— Прежде — никогда. Но с годами люди меняются…

— Можешь быть спокоен. Говоря об ужине, я имею в виду ужин. И ничего более.

— В таком случае — «La Grande Cascade»? [3] .

— Было бы великолепно. Но без резервации?..

— Забудь об этом. В девять в холле?

— До встречи, Энтони.

— До скорой…

Герцог Текский…

Они не раз встречались и после Eton, но в памяти Энтони Джулиана все равно запечатлелся образ маленького мальчика, болезненно бледного и такого хрупкого на вид, что даже жестокосердные воспитатели не слишком усердствовали, определяя для него спортивные нагрузки.

Похоже, они просто побаивались.

Черт знает, что станется с несчастным заморышем во время тренировки?!

Нести ответственность за титулованного доходягу? Нет уж, увольте!

Любой другой мальчик в подобной ситуации немедленно стал бы изгоем в кругу крепких, избалованных и не слишком доброжелательных детей. Предметом всеобщих насмешек и издевательств.

Любой.

Но не Владислав Текский.