Гарри Поттер в Церкви: между анафемой и улыбкой   ::   Кураев Андрей

Смотрят мультики, играют в компьютерные игры и так далее. Как вы считаете, можно и нужно ли помогать детям в поиске литературы? Может быть, они даже не знают, что хорошо, а что плохо, какая литература полезна, а какая вредна?

Н. В. Малкина: — Вообще всегда родители создавали для своих детей определенный круг чтения. Наверное, ребенок в принципе не должен иметь доступа ко всему выбору литературы. Я думаю, что родители должны это сделать за него. Действительно, очень хорошо было сказано, что семья играет определяющую роль в том, что будет выбрано для чтения ребенка. Но в то же время запрет на какую-то определенную литературу едва ли приемлем. Для меня это очень противоречивая позиция — создание запретного плода.

Н. И. Державин: — Это ведь зачастую вызывает, наоборот, дополнительный интерес.

Н. В. Малкина: — Прочитает и, причем, не поделится потом прочитанным со старшим. Лучше все-таки, когда ребенок делится мыслями о прочитанном, спрашивает, задает вопросы и получает ответы. А поводу того, что дети сейчас мало читают, могу сказать: они делают то, что проще, и это надо использовать для того, чтобы привить им интерес к книге. Проще читать, когда слова воспринимаются уже как образы. Это узнавание дает возможность читать и сразу сопереживать. Для того, чтобы начать больше читать, нужна какая-то очень «вкусная» приманка. Чем хорош «Гарри Поттер» — там такой сюжет закрученный, что ребенок благодаря ему продирается сквозь это свое неумение узнавать. А к концу книги — второй, третьей, четвертой, он уже может привыкнуть к литературе. Я знаю, что многие дети после «Гарри Поттера» начинают читать другую детскую литературу, потому что они уже научились читать.

Н. И. Державин: — Георгий Николаевич, скажите, а как по-вашему лучше приучить ребенка к чтению?

Г. Н. Юдин: — Я думаю, что приучить к чтению совершенно невозможно. Это такой же талант, как талант писателя, художника. Заставить можно. Но получит ли при этом удовольствие ребенок от прочитанного? Не думаю. И, кроме того, в школе на уроках литературы, как правило, учат понимать сюжет. А я думаю, что воспринимать искусство надо не сюжетно, как, например, когда к картине подходишь («Ой, сено-то скошено!», а там совсем о другом речь идет). То же самое и во всей нашей удивительно богатой литературе — о другом речь, о красоте! Вот каких-то таких широких понятий в школьном обучении нет. Не учат понимать красоту фразы, как она построена, насколько она необыкновенна по отношению к обычной речи. Вот если бы такой курс обучения был, тогда большее число детей проявляло интерес к литературе. Хотя, конечно, и это не гарантирует стопроцентного успеха: психологи говорят, что всего 5% людей имеют стремление воспитываться, самообразовываться и совершенствоваться.

Н. И. Державин: — Спасибо за участие в нашей программе. Всего вам доброго, до свидания.

Мир Церкви — он сложен, потому что человечен. Разные люди. Разные вкусы. Разные понимания и разная способность понимать. В этом мире надо учиться жить, ориентироваться, думать. Единство Церкви определяется единством нашей веры во Христа, а не единообразием наших суждений о сказках. В пятом веке блаженный Августин сказал, что принцип церковного устроения прост: «В главном — единство; во второстепенном — свобода, и во всем — любовь». Отношение к «Гарри Поттеру» есть «второстепенное».

Это значит, что не имеет ответа вопрос «А как Церковь относится к „Гарри Поттеру“?» А никак не относится. А много чести «Гарри Поттеру» — чтобы Церковь к нему как-то относилась. Ибо если бы было сформулировано именно отношение Церкви (всей Церкви) к этой сказке, это означало бы, что из разряда «второстепенного» сей сюжет перешел бы в разряд «главного».