Город Солнца   ::   Виллолдо Альберто

— Вспоминай, — сказал другой.

— Закройте глаза и вспоминайте, — сказал я. — Мы находимся на земле предков, в доме анасази, тех, кого хопи называли «первыми людьми». Все ответы здесь. Найдите их. Их нужно только вспомнить. Это очень легко.

Я закрыл глаза и стал вдыхать местный воздух, представив своему сознанию бродить где угодно.

— Тот круг не мог удержаться, — сказал голос. — Правда ведь?

— Земля дрожала от их движения, — отвечал другой, — но Каменные Люди не могли больше удерживать предмет своего восхищения, и огненная слеза растеклась на четыре стороны.

Последовала продолжительная пауза.

— Она искала трещины, — сказал я. — Она наполняла расщелины в скалах, стекала в глубокие пропасти, следовала вдоль подземных рек, неизменно стремясь к центру Земли. И там она будет гореть вечно.

Я открыл глаза и увидел улыбки. Я коснулся земли и взглянул вверх, на кромку каньона.

— Здесь, — сказал я. — Это происходило здесь.

Вот каким образом огонь попал на Землю. Он не был украден у богов, как утверждают многие наши мифы. Это был дар, слеза радости гордого отца.

Я сложил ладони вместе и наклонился, непроизвольно благодаря мгновение.

— Вот почему Луна прячет свое лицо, вот как страсть Солнца пылает глубоко в сердце Земли. Вот почему мы строим круг из камней, когда разводим костер. И вот почему в некоторых камнях, камнях, которые помнят, содержится сила Солнца. И когда их головы соприкасаются и вспоминают историю, то их память вспыхивает искрой той слезы, того древнего пламени. Человек использует эту искру, чтобы высвободить свет Солнца из сучьев дерева и разжечь костер. Но это уже другая часть сказки, — закончил я.

Мы все посмотрели друг на друга. Мы улыбались. Мы все услышали первую сказку, рассказали первый миф; все как-то участвовали в формировании памяти.

Вот так мы рассказали сказку, сидя вокруг костра; скорее даже сказка рассказалась сама собой, причем постановка и декорации были столь же драматичны, сколь прост сам сюжет. Черная, как ночь, коробка каньона, дыра в Земле с огнем посередине, двенадцать человек вокруг одной стихии, которая защищает нас от холода другой, целая семья, несущаяся на гребне мысли, и миф о сотворении, рассказанный без усилий — ибо силовой мозг молчал, и мы свободно слушали музыку местности и, может быть, давали высказаться памяти.

Завтра я расскажу им последнюю часть, которой заканчивается первая из когда-либо рассказанных сказок. Так должно быть. Каждый раз, когда она рассказывается, это происходит впервые. И, конечно, она правдива. Но сегодня самым важным было то, что мы кое-как вспомнили, воссоздали обстоятельства сотворения мира и — открыли свое воображение.

Я сидел возле догорающего костра, после того как все расползлись по своим палаткам. Мне было неудобно сидеть на корточках, кутаясь в стеганую куртку на гусином пуху. Вчера днем, когда я замыкал наше шествие по каньону, ко мне впопыхах возвратился один из участников. Он на ходу зацепил что-то ботинком, и это что-то оказалось человеческим черепом.

Мы остановились под горячим послеполуденным солнцем, осветившим коричневато-красные стены каньона, и, подобно Гамлету и Горацио, завороженно смотрели на потрескавшийся, облепленный землей череп в наших руках.

Мы не стали философствовать над ним, тратить время на размышления о содержавшемся в нем мозге и о личности его владельца, а поспешно и с молитвой зарыли его в том же месте, где он был найден. Мы шли по священной земле, и я вспомнил то, что сказал мне Антонио, когда я в последний раз видел его в эхо-комнате за Главным Храмом в развалинах Мачу Пикчу. «Стань на наши плечи, чтобы увидеть далекий горизонт», — сказал он как раз перед тем, как выйти на солнечный свет.