Мистики и маги Тибета.   ::   Автор неизвестен

Папа благословляет всю толпу верующих, а более требовательные тибетцы желают получить благословение индивидуально. У ламаистов существует три вида благословения в зависимости от степени уважения ламы к благословляемому: возложение обеих рук на голову паломника самый уважительный прием; прикосновение к его голове одной рукой считается менее учтивым, причем здесь тоже имеются оттенки: например, можно дотронуться двумя или только одним пальцем; наконец, на последнем месте стоит благословение опахалом, когда лама касается головы верующего палочкой с пучком разноцветных шелковых лент. Легко заметить, что при всех способах благословения между ламой и благословляемым всегда осуществляется непосредственный или косвенный контакт. Почему так необходим этот контакт? У ламаистов "благословлять" не означает призывать милость Божью на людей или на вещи, но сообщать им исходящую от благословляющего ламы спасительную силу.

Толпы народа, собравшиеся в Калимпонге, чтобы коснуться лент ритуального опахала в руке Далай-ламы, дали мне некоторое представление о его высоком авторитете среди верующих. Шествие продолжалось уже несколько часов, и я заметила, что вереница паломников состояла не из одних только туземцев – ламаистов: в толпе было много непальцев и бенгальцев, принадлежавших к индуистским сектам. Многие из присутствующих на церемонии в качестве зрителей внезапно под действием какого-то оккультного влечения, стремительно присоединялись к веренице богомольцев.

Пока я любовалась этим зрелищем, мне попался на глаза человек, сидевший в стороне на земле. Его всклокоченная шевелюра была закручена в виде тюрбана, как у некоторых факиров в Индии. Однако, черты лица незнакомца ничем не напоминали индуса, а тело его покрывали засаленные лохмотья ламаистского монашеского платья.

Оборванец положил свою котомку возле себя на землю и насмешливо смотрел на толпу.

Я спросила у Давасандюпа, не знает ли он, кто этот гималайский Диоген.

– Должно быть, странствующий "налджорпа"* (* Буквально: "тот, кто достиг полного бесстрастия". Но в обычном понимании это слово означает "мистик-аскет, обладающий могуществом мага". – Прим. авт.), – ответил Давасандюп, но, видя, что его ответ меня не удовлетворяет, мой любезный толмач отправился поговорить с бродягой. Когда Давасандюп вернулся, он был очень серьезен: "Это лама из Бутана", – сказал он, перипатетический* (* Последователь философии Аристотеля. – Прим. ред.) отшельник. Он живет то в пещерах, то в заброшенных домах, то в лесу. Теперь он остановился здесь на несколько дней в небольшом монастыре по соседству.

Об этом бродяге я думала и после отъезда князя и его свиты. У меня было еще время. Почему бы мне не пойти в "гомпа" (монастырь), где он остановился? Может быть, я его встречу там. Почему у него был такой вид, будто он издевался над Великим ламой и его прихожанами? Интересно было бы это узнать.

Я сообщила о своем желании Давасандюпу, и он вызвался сопровождать меня. Мы отправились верхом, и очень скоро доехали до монастыря, оказавшегося просто большим деревенским домом. В Лха-канге (помещение, где хранят изваяния богов) налджорпа восседал на подушке перед низеньким столиком и заканчивал трапезу. Служка принес для нас подушки и предложил нам чаю.

Теперь нужно было завязать беседу со странствующим отшельником, не подававшим для этого ни малейшего повода: в ответ на наши учтивые приветствия он только проурчал набитым рисом ртом. Я размышляла, с чего бы начать, когда удивительный человек вдруг захохотал и произнес несколько слов.

Давасандюп сконфузился.

– Что он говорит?

– Простите, – ответил толмач, – речь налджорпа иногда бывает неучтивой… Я не уверен, следует ли мне переводить…

– Прошу вас.