Часы для мистера Келли   ::   Вайнеры Братья

-- Распишитесь вот здесь, на протоколе, да и начнем.

Дрожащими руками Коржаев расписался на бланке, и "очкарик" приступил к обыску. Спокойно и методично, быстрыми, ловкими движениями молодой человек открывал ящики шкафа, стола, шифоньера, выкидывал их содержимое на тахту, осматривал и небрежно запихивал вещи обратно.

Было тихо. Коржаев постепенно приходил в себя. Он был напряжен, как человек, который хочет вспомнить что-то давно знакомое, реальное и все же неуловимое. Мысли гремели в голове торопливо и бестолково, как медяки в копилке. Память, словно патефонная игла в заезженной борозде, заела на какой-то дурацкой блатной песенке: "Дело сделал свое я, и тут же назад, а вещи к теще, в Марьину рощу..." Какие вещи, к черту? Господи, спаси и помилуй! К теще -- в Марьину рощу... Почему в Марьину рощу? Я жил в Москве на Пушечной улице. Да, в маленькой комнате на Пушечной улице, уютной и спокойной, как бомбоньерка. К теще, к теще... Почему к теще? Жена. Да, жена сидит в мягком кресле, а я стою около письменного стола. И так же, как сейчас, в комнате идет обыск. Так же, как сейчас. Так же, как сейчас. Так же? Нет, не так... Вспомнил, вспомнил! Не было тишины! В комнате был шум: с соседкой-понятой громко разговаривала дворничиха; другая соседка -- тоже понятая -- часто и шумно вздыхала: "Надо же, надо же!.." Пожилой следователь беседовал с оперуполномоченным...

Вот, вот что он пытался вспомнить! Во время обыска были люди, много людей, и перед обыском следователь дал ему прочитать бумагу, в которой было ясно написано, почему, за какие грехи производится обыск. А сейчас? Понятых нет, и следователя нет, и бумаги никакой! И еще -- он вспомнил это четко -был бланк протокола обыска. Бланк! Бланк, а не бумага, отпечатанная на машинке. Нет, тут что-то не так!

Он прокашлялся, хрипло спросил:

-- Позвольте узнать, молодой человек, за что у меня делают обыск?

-- А то вы сами не знаете! Нечего прикидываться.

-- Да я и верно не знаю. Вы уж мне скажите -- это по закону полагается!

-- Ишь ты, законник! Не мешай работать. Про закон вспомнил. Ты лучше припомни, где ворованные часовые детали лежат!

-- Опять же без понятых ищете, гражданин. Непорядок...

-- Понятых? Что ж, давай соседей позовем. Я же для тебя, дурака, старался. От соседей стыда потом не оберешься!

-- Ничего, стыд не дым, а вы уж мне свой документик-то покажите, уважаемый начальник. А то искать ищете, а кто ищет -- неизвестно.

-- Сколько раз тебе повторять, из ОБХСС я. И нечего тебе о моих документах думать, о себе лучше подумай!

"Жулик, точно жулик. И в какой момент подгадал! Сволочь. Это Хромого номера! -- Старика захлестнула волна острой ненависти к проходимцу. -- Хотел воспользоваться растерянностью, ограбить, отнять кровное..."

-- Ладно, -- твердо сказал Коржаев, -- хватит комедию-то ломать! Давай документ, или я сейчас милицию позову!

-- Ты что, дед, с ума сошел? Или ты милиции что-нибудь про часики рассказать хочешь? -- сказал "очкарик" и шагнул к Коржаеву.

-- Стой, жулик! -- обезумев от ярости, захрипел старик. -- Я сейчас людей, соседей позову. Я тебе, негодяй, покажу, как честных людей грабить!

Сознание своей правоты перед законом по сравнению с этим проходимцем опьянило Коржаева. Теперь он уже был твердо уверен, что это штучки Хромого. Лихорадочно выкрикивая угрозы, он пошел навстречу грабителю...

-- Стоп! -- неожиданно спокойно и негромко сказал тот. -- Вот мой документ.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака, резко вынул ее, и боль, оглушительная, палящая, ударила в глаза Порфирию Викентьевичу, в переносицу, отдалась в затылке, перевернула весь его мир и куда-то ушла, забрав с собой и незнакомца, и комнату, и все мысли и заботы...

СВОДКА

о происшествиях по городу за 22 июня 196* года

П. I.