Секты-убийцы. Главы из книги   ::   Бойл Джеймс Дж.

Из зловонных бараков один за другим молча выходили последователи Джима Джонса и привычно выстраивались перед верандой, повинуясь хриплым призывам громкоговорителя.

Когда прозвучал сигнал тревоги, повар Стенли Клейтон как раз готовил ужин. «Белые ночи» стали в лагере настолько привычным явлением, что он спокойно продолжал помешивать поварешкой варево из бобовых. Но тут ввалились два вооруженных охранника и велели ему идти вместе со всеми. Тогда наконец он понял, что это не репетиция.

Джонс занял свое место на троне – как он сам говорил, «на алтаре». Как всегда, в руке его был микрофон. Рядом с ним, на столе, стоял магнитофон: он рассчитывал записать свою последнюю проповедь – для будущих поколений.

Сначала вокруг Джонса суетились его помощники, желая лишний раз удостовериться, что верно поняли его указания. Все пути возможного побега были перекрыты вооруженной охраной. Адвокаты наблюдали за всеми этими приготовлениями с нарастающим чувством страха.

Лейну удалось подозвать одного охранника, который рассказал, что Джонс готовит акцию массового самоубийства в знак протеста против «расизма» и «фашизма». Это уже не репетиция, добавил он.

– Тогда мы с Чарльзом напишем о том, что тут творится, и о том, ради чего вы это делаете, – предложил Лейн.

– Хорошо, – отвечал охранник.

Оценив ситуацию, адвокаты решили бежать. Потихоньку они выскользнули из бунгало и спрятались в густых зарослях. Это спасло им жизнь.

Тем временем вся община собралась вокруг Джонса, и он начал свою последнюю речь, которая постепенно становилась все более невнятной. Начал он с объявления, что их путь завершен.

– Я хочу, чтобы дети мои были первыми, – сказал он. – Возьмите сначала младенцев.

На длинном столе рядом с ним медсестры наполняли шприцы цианидом, чтобы впрыснуть яд в рот малышам. Охранники оцепили место, где сидел Джонс. Некоторые держали оружие наизготовку.

По мере того как пространство вокруг «алтаря» заполняли все прибывающие члены общины (числом больше тысячи), старший помощник через громкоговорители давал указания охранникам: «Если заметите труса или предателя, если кто-то при вас попытается бежать – пристрелите такого человека».

Затем послышался голос Джонса:

– Не будем ссориться. Сделаем все как следует.

Он держал палец на клавише магнитофона, то включал его, то выключал – редактировал свою речь, когда понимал, что заговаривается.

– Несмотря на все мои старания защитить вас, нашлась горстка людей, которые своей ложью сделали нашу жизнь невозможной, – заявил он. – Их предательство – это преступление века!

Старый испытанный прием снова сработал. Кто-то из джонсовской паствы зашелся в «религиозном» экстазе. Другие приплясывали вокруг трона. Многие пели.

– А знаете ли вы, что произойдет через несколько минут? Один из тех людей в самолете убьет пилота. Я не просил его об этом. Это произойдет само собой, как возмездие. Они спустятс сюда на парашюте.

Он еще долго говорил о том, как тяжко пришлось ему из-за предательства, какое давление на него оказывали и как он сопротивлялся… Потом он велел всем выпить яд:

– Пусть каждый возьмет свою чашу, как это делали древние греки, и тихо отойдет. – Он называл это «революционным» шагом.

– Они возвращаются к себе, чтобы порождать новую ложь, новых конгрессменов…

И снова начал поторапливать людей, они должны умереть побыстрее: «Сначала – дети»…

Джонс все больше и больше взвинчивал себя. Он сделался почти безумным. Знаменательное событие, так многократно и с успехом отрепетированное, наконец-то должно было свершиться. В медицинской палатке рядом с верандой доктор Шахт готовил напиток в большом корыте с красной надписью по краю: «Ароматизировано». Он выливал туда содержимое из больших аптекарских склянок.