Завтра в России   ::   Тополь Эдуард

А у половины, если не больше, западных журналистов смазливые русские секретарши — очевидные гэбэшные стукачки, и даже не скрывают этого, смеются — наступил «век доверия». Но его Поля вне подозрений. По самой простой причине. Это он сделал ее женщиной — ровно через две недели после знакомства. Что ни говорите, но КГБ, при всей его легендарной мощи, не способно подсунуть иностранцу пятнадцатилетнюю девственницу! Майкл сам, как говорят русские, закадрил ее, и произошло это совершенно случайно — никакое КГБ не способно такое подстроить. Полтора года назад кто-то из посольских заболел и отдал Майклу два билета в Концертный зал гостиницы «Советская» за сорок минут до начала там «сэшэн» звезд русского рока. Майкл не был большим любителем рока, тем более, что в России последние пару лет преобладало повальное увлечение не столько роком, сколько «heavy metal», и, как все экстремисты, русские доводили это „хэви" до простого грохота молота по серпу (или наоборот). Но тут были обещаны самые знаменитые русские ансамбли — «Аквариум», «Машина времени», «Афганистан», и — самое главное! — во втором отделении должен был петь новый кумир советской молодежи Александр Розенбаум. Четыре года назад, когда Майкл только приехал в Москву, этот Розенбаум был уже знаменит в России, как Майкл Джексон в США. С той только разницей, что пластинки Джексона выходили миллионными тиражами, и он стал супермиллионером, а у этого Розенбаума не было тогда еще ни одной пластинки, и он работал врачом «скорой помощи», хотя его песни в магнитофонных записях уже гремели по всей стране, даже в квартирах американских дипломатов были эти записи. Впрочем, тогда Майкл еще не знал русский язык и все равно не мог понимать этого Розенбаума. Но теперь…

Шел снег. Майкл подъехал к «Советской» за несколько минут до начала концерта и увидел, что, действительно, судьба послала ему билеты на нечто выдающееся — вся площадь перед гостиницей была забита машинами, гигантская толпа охотников за «лишним билетиком» атаковала счастливых обладателей билетов еще за два квартала до входа в Зал. Майкл приткнул свой «Мерседес» на противоположной стороне Ленинградского проспекта, прямо под знаком «Стоянка запрещена» (он не соблюдал в Москве правила парковки — на его машине был дипломатический номер) и по подземному переходу направился к Залу. Уже с первых шагов на Майкла набросились: «У вас нет лишнего билетика? У вас нет лишнего?…». Причем атаковали не только молодые, нет, среди охотников за билетами было и много взрослых, даже пожилых людей…

Но Майкл не спешил избавиться от второго билета. Ему хотелось присмотреть себе какую-нибудь приятную соседку, а там будет видно — «чем черт не шутит», говорят русские.

Но ничего подходящего не попадалось. Точнее — никого, подходящего его вкусу. И он уже решил продать билет лишь бы кому, когда в стороне от ручейков счастливчиков с розовыми бумажками-билетами в руках он увидел под заснеженной тумбой с афишами концерта этого зеленоглазого ребенка, эту белоснежку с пушистыми заснеженными ресницами. «Стоп, Майкл! Куда ты?! Она еще ребенок!» — говорил он сам себе, идя к ней.

Она стояла одна в снежной пурге, оцепенело и безнадежно глядя в темное пространство, безучастная к толпе, которая в поисках лишнего билета на концерт атаковала всех выходящих из троллейбусов пассажиров. Мимо нее, слепя глаза, проносились по Ленинградскому проспекту такси и частные «Самары». Некоторые из них останавливались, высаживая богатых, в мехах и длиннополых дубленках частников и бизнесменов — новую советскую элиту, узаконенную горячевской перестройкой. Эти, конечно, были с билетами, и на них тут же роем набрасывались страждущие.