В поисках Черного Камня   ::   Медведева Ирина

Отполировав миску до блеска, Черчилль небрежным жестом отряхнул крошки с усов и со вздохом удовлетворения откинулся на подстилку.

— Ешь, когда можешь, спи, когда хочешь — первая заповедь путешественника, — изрек он, жестом приглашая Гел-Мэлси устроиться рядом. — Честно говоря, я не предполагал попасть в сыскное бюро. Когда я гулял в парке, на меня набросилась ужасная собака, абсолютно ненормальный бультерьер. Я так испугался, что зарылся в землю, копал и копал, слыша за спиной его угрожающее рычание, и в конце концов очутился у вас.

Услышав это, Гел-Мэлси ужасно расстроилась. Поджав хвост, она забилась в угол клетки и спрятала нос под передними лапами. Из того, как подрагивала ее шкура, барсук-путешественник заключил, что глава сыскного агентства плачет.

Решив, что Мэлси пришла в такое состояние из-за того, что он съел всю перловую кашу с хрящами и сардинами, Черчилль, терзаемый угрызениями совести, бросился к собаке и принялся ее утешать. Он проклинал свою барсучью прожорливость, первую заповедь путешественника, клялся немедленно ограбить продовольственный ларек и снабдить детектива любыми деликатесами вплоть до краковской колбасы и булочек с маком. Барсук отчаянно рылся в длинной шелковистой челке Гел-Мэлси, пытаясь обнаружить ее глаза, заглянуть в них и вымолить прощение, но шерсть терьера была такой густой, что это ему никак не удавалось.

Наконец, терьер высвободил нос из—под передних лап, поднял голову и встряхнулся. Из-под челки сверкнул влажный карий глаз.

— Неужели вы могли подумать, что я так расстраиваюсь из-за каши, — со вздохом сказала Мэлси. — Мне было очень приятно накормить вас. А грущу я от того, что мои мечты разбились, как леденец на зубах бульдога. Я так мечтала быть частным детективом, думала, что вы мой первый клиент, а оказалось, что вы попали ко мне совершенно случайно. Неужели у вас не отыщется хоть какой-нибудь проблемы для моего сыскного бюро?

Барсук задумчиво почесал лапой за ухом.

— Проблема, пожалуй, у меня найдется, — сказал он. — И я даже готов обратиться с ней в ваше сыскное бюро, хотя не уверен, что она будет для вас интересной. Но я никогда раньше не имел дела с детективами и не представляю, что надо делать.

Гел-Мэлси подпрыгнула на месте и отчаянно завиляла хвостом.

— Значит, у вас все-таки есть проблема! — радостно воскликнула она. — Я так и знала! Уверяю вас, вы обратились точно по адресу. Значит, так. Сначала вы должны сесть, рассказать мне историю вашей жизни и поделиться трудностями, затем мы договоримся о гонораре, и вы в качестве аванса выпишите мне чек. Конечно, если вы забыли чековую книжку, я могу работать и без гонорара, хотя обычно это и не в моих правилах.

— Чековая книжка? — удивился Черчилль. — Это что, какая—то еда? Никогда про нее не слышал!

— Забудьте о чековой книжке, — перебила его Гел-Мэлси, — В данный момент это — не главное. Устраивайтесь поудобнее на подстилке и расскажите вашу историю. На первый раз обойдемся без стенографистки.

«Надо будет узнать, что такое стенографистка», — подумал барсук.

Он устроился поудобнее, привалившись спиной к стене, после чего приступил к рассказу.

— Я родился в большой уютной норе, расположенной на склоне глубокого оврага, — сказал Черчилль. — Как я уже упоминал, мой отец увлекался политикой и дал всем своим детям несколько странные для барсуков имена. Другие барсучата нас дразнили и не хотели с нами играть. Они даже сочинили про нас обидные стишки:

Черчилль с Брежневым на пару

Танцевали под гитару,

Чемберлен и Долорес

Унесли гитару в лес,

А Виктория с Гладстоном

Их побили патефоном.

Вот как удивительна

Внешняя политика.

Папу я не виню. Скорее во всем виновата мама. Мой папа был интеллигентом от носа до кончика хвоста.