Чеченский разлом   ::   Щелоков Александр

 — К тебе или ко мне?

— Можно и здесь, — Люся решительно отвергла предложение куда-то поехать. — У меня рядом машина. В ней удобно…

— Пошли.

Они двинулись к машине. Люся шла впереди с нарочитой задиристостью вихляя задом. Клиент тянулся за ней, обалдевший от накатившего желания. Он то и дело прикладывал руку к причинному месту, чтобы бугрение плоти под плавками не сильно бросалось в глаза и сопел, будто взбирался на крутую гору.

Подойдя к машине, Люся открыла дверцу. Посмотрела на страждущего сына Кавказа.

— Сюда.

Тот пригнул голову и полез внутрь машины. Немного выждав, Люся нырнула за ним…

Человек, носящий форму, только тогда соответствует назначению, когда гордится своим мундиром и чином. Валидуб в этом отношении был образцовым служакой. Ох, как он любил свою форму! Мундир — это власть. Это авторитет. Это, ко всему, красота — погон новенький, звездочки на нем граненые. На рукаве красочная нашлепка — «МВД РФ». Сила и блеск! Он идет, а все видят — здоровенный как лось дядя не просто прохожий чувак, к которому запросто могут пристать хулиган, попрошайка или обнаглевший вконец рэкетир. Дядя при исполнении. Сунься к такому, он сгоряча применит оружие и прокурор признает правомерность подобного деяния, поскольку настоящая власть держится на страхе и повиновении. Настоящей власти умной быть не обязательно, а вот собственной строгости ей опасаться незачем.

Увидев, как Люся с клиентом влезли в машину, Валидуб вышел из-за кустов. Одернул китель, поправил бронежилет, чтобы сидел поудобнее. Проверил ребром ладони прямоту линии нос — кокарда на форменном кепи. Выправил грудь, чтобы гляделась она колесом, и, помахивая резиновой палкой, пошел к машине.

Сценарий, отработанный до мелочей, Люся выдерживала с точностью до секунды.

Медленными ласкающими движениями рук она готовила поле деятельности. Мужик-сластолюбец заводился все больше и больше. Он мурлыкал как кот, которого гладит хозяйка. И бормотал заплетыкающимся языком:

— Ну, давай! Давай! Начинай же!

Когда Люся поймала ладонью жилистую шею распалившегося страстью лебедя и сделала вид, что готова откусить его задорную голову, дверца машины распахнулась.

— Так!

Ох, сколько строгости наполняло голос Валидуба. Зевс-громовержец и тот вряд ли сумел бы так выразительно продемонстрировать возмущение — без громовых раскатов, но с холодной подавляющей чужую волю угрозой.

— Так! Значит совокупляж? В извращенной форме?

Глаза мужика-сластолюбца чуть не вылезли из орбит. Он дернулся, но женская рука все ещё твердо сжимала внезапно ослабевшую шею синей птицы счастья, и вырваться ему не удалось.

— Сейчас вы, гражданин, — Валидуб приставил конец дубинки к подбородку дурака, которого застукал на горячем, — пройдете со мной в отделение. В том виде как есть.

— Плавки! — заорал кавказец. — Где они?! Ты куда их дела?

— Да уж сиди, — Люся нервно дернула перепуганного клиента за то, что держала рукой и тот взвыл от боли. — Я сейчас переговорю с товарищем милиционером. — И без паузы воркующим голосом заговорила с Валидубом. — С вами можно пошептаться, гражданин начальник?

— О чем собственно? О взятке, что ли?

Валидуб не убавил строгости в тоне, но сделал шаг в сторону от машины.

Люся вылезла наружу, захлопнув за собой дверцу. О чем она шепталась с ментом, несчастный затворник, торопливо натягивавший плавки, не слышал.

Вскоре дверца открылась.

Люся говорила хриплым шепотом.

— Он готов тебя отпустить за две сотни.

Герой-любовник любил сладкое, но деньги ценил не меньше.

— Давай так, сто я, сто — ты.

— Пошел ты! — Люся не сдерживала эмоций. — Это он с тебя берет, козел!

Мужчина тяжело вздохнул.

— Ну, ты и курва! — Посмотрел на мента. — Пошли, заплачу.