Время и бытие :: Шилов Сергей
Страница: 3 из 73 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕВ последний раз 13.05.10 - 05:18 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Никогда не верил я в хаос, всегда был он для меня красным словцом, непревзойденным украшением речи, но именно за понятием "службы в армии" находился, основательно так размещаясь хаос, выхваченный к изъятый этим понятием из природы, его лишившейся, неистребимо влияя на мысль, связывающую понятие с космосом, он стремился подменить собой, вытеснить эту мысль, эту связь. Это было сознание - автор идеи "службы в армии", криптограммы на поверхности бытия, осознание, которое представлялось мне ранее фантазмом, заполняющим стихиями воды и воздуха пространство мышления, оказалось существующим существеннейшим образом, и начинало обнаруживаться во всем, присутствие чего вызвало как легкий смех, так и священный трепет одновременно. Суть этих моих попыток заключалась, как мне сейчас очевидно, а ранее только брезжил свет и некоторая приязненная природная неловкость, леность этой очевидности, заключалась в том, чтобы найти действительный способ, окольный путь и в ходе его разведения обойти стороной это явление, в которое испаряется страх всех жизненных явлений, мне еще не ведомых, но в том, чтобы сделать повседневной, поверхностной саму мысль о службе в армии, не способствовать такому, продумыванию этой мысли, в котором проявила бы она свою необходимость, всеобщность, окружилась бы сокровенным смыслом, оказавшись в его сердцевине, в центре миростояния смысла бытия. В любезную сердцу привычку, исполняемую нередко с торжественностью, присущей лишь чтению, достигающему наивысшего своего воплощения в том непререкаемо-церемониальном чтении, которое сопровождает обиход древних и священных книг, превратились мои выходы из комнат в кухню, где всегда можно было встретить матушку, отдающую кухне пристойную для нее дань, начинавшие разговор от моего молчания, которому я нисколько не старался придать общеизвестной внимательной выразительности, продолжавшегося со всей присущей ему силой естественного установления еще недавнего, необходимо предшествующего такому выходу времени занятий с книгами в собственной комнате, видоизменяющих, поглощающих и прорабатывающих само это время; молчание это, будучи потревожено или повреждено даже кухонной деятельность, и само как-то вдруг приходило в движение, поглощалось вырастившими на глазах, в самом сознании, предметами обихода, заполнялось живостью бытовых, кухонного толка вопросов, ответы на которые с изумительной легкостью извлекались из самих этих вопросов так, что молчание неожиданно для себя самого в себе самом обнаруживало некоторый вполне определенный разговор, становилось тем в словах, фразах, предложениях, восклицаниях и огорчительных подробностях, что в них от них самих оставалось, имелось в наличии в разговоре, употребляясь в нем, делало его хотя бы сколько-нибудь осмысленным, т.е. превращало в рулетку, лотерейную игру, законы которой существенно образуют быт, его многоукладность, известны проигрывающим, представляют собой чудную суть игры самой по себе, вечно сущей, отыгрывающей время у бытия, загадочно-серой, покоящейся между черным и белым равно посредине. Молчание выходило на разговор о способах, попытках, случаях уклонения от службы или хотя бы разностороннего ее смягчения, молчание поражало этот разговор, имея своей определенной сущностью семя этого разговора, превращаясь все более в землю, в почву этого семени, необрабатываемую, покинутую башмаками крестьянина, ту, где семя дико и необдуманно произрастает. Разговоры, затеваемые мною, имели для меня самого ту несносную, сжимающую молчание мозолистой рукой речи бытовую интонацию, которая одним только звуком своим заверяла в возможности уложить любой смысл вплоть до самого смысла жизни в действительное прокрустово ложе бытовой беседы о предметах, целях и задачах обихода. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|