Английские письма или история кавалера Грандисона   ::   Ричардсон Сэмюэл

Женщина разумная, ученая, казалось мнѣ, имѣла такія принужденныя свойства, кои противны были природѣ. Я желалъ, чтобъ женщины, такъ сказать, составлены были всѣ изъ любви, а болѣе ни изъ чего. Естьли хотѣлъ я, чтобъ они имѣли нѣсколько благоразумія, то единственно столько бы имъ далъ онаго, сколько нужно для отличенія разумнаго отъ дурака, и сіе сдѣлалъ бы я для собственной выгоды. Вы знаете, Сударыня, что я тщеславенъ; а какъ бы Миссъ Биронъ прелѣестна ни была, но я не думаю, чтобъ Человѣкъ любящій чувственныя вещи удивлялся болѣе ея душѣ, нежели виду. Какое торжество было бы для сатаны, помышлялъ я часто, разсуждая о ея совершенствахъ, естлибъ онъ могъ сдѣлать какого нибудь человѣка способнымъ учинить сего ангела женщиною! Простите мнѣ, Сударыня, сіе выраженіе; вспомните, что я имѣю худую привычку изъяснять свободно всѣ мои глупыя мысли.

Хорошее свойство показывается и въ самыхъ простыхъ чертахъ . какоежъ должно бытъ его дѣйствіе на пригожемъ лицѣ? Никакая женщина не имѣла столь хорошаго свойства , какъ Миссъ Биронъ. Ето такое качество, которое приписывается всему вашему полу отъ шестнадясяти до двадсяти лѣтъ, то есть въ то время, когда утѣхи и чувствованія наиболѣе къ ономъ господствуютъ; и оное примѣчательно въ Миссъ Биронъ. Ей неболѣе положитъ можно семьнадсяти лѣтъ, хотя скоро будетъ ей двадсятой годъ. Красота ея, которая теперь мало по малу должна умаляться, продолжится гораздо далѣе, нежели сколько процвѣтала. Но благоразуміе усматриваемое въ ея видѣ подало ей съ двенадсяти, лѣтъ истинную отличностъ, предзнаменовавшую, какою она будетъ въ созрѣлыхъ лѣтахъ. И по сему сія господствующая красота, показывающаяся въ ея видѣ, сопровождается сроднымъ достоинствомъ во-всемъ томъ, что, она ни говоритъ и что ни дѣлаетъ, и которая не взирая на любви достойную откровенность, изъ коей познается преимущество ея души надъ большею частію другихъ женщинъ ея лѣтъ, лишаетъ самыхъ смѣлыхъ надежды обходиться съ нею съ излишнею вольностію. Право, я не знаю, какъ она такъ поступаетъ; но я не говорю ничего такого, чего не испыталъ. Она шутитъ остроумно, а я равномѣрно отвѣтить ей не могу. Любовь, какъ говорятъ, возвышаетъ то, что мы обожаемъ. Сіе-то можетъ быть меня обуздываетъ.

Теперь, Сударыня, сомнѣваетесь ли вы, илъ отвѣта моего на вашъ второй вопросъ, чтобъ любовь не включила меня въ число ея особенныхъ обожателей? Такъ точно, я не знаю, могу ли отъ того защититься. Однакожъ меня не ободрили, да и никого не ободряли; сіе только меня утѣшаетъ. Естьли вѣрить, что Феньвичъ въ большей у ней милости, нежели я. Я съ нимъ познакомился по ссорѣ произшедшей по сему случаю и вы уже знаете о слѣдствіяхъ оной; но теперь мы совершенные друзья.

Каждой рѣшился искать своего щастия терпѣніемъ и твердостію; ибо одинъ не больше можетъ хвалиться своимъ щастіемъ, какъ и другой (*). "Правду сказать, мы отогнали съ дюжину обожателей. Бѣдный Ормъ еще не отстаетъ, но онъ насъ мало безпокоитъ. Онъ настоящей плакса; и хотя имѣетъ нѣкое пособіе въ своихъ намѣреніяхъ отъ своей сестры, которая часто ходитъ къ гжѣ. Сельби , и которая будучи весьма почитаема въ семъ домѣ, по видимому оказываетъ хорошія ему услуги, разговаривая съ Миссъ Биронъ о его чувствованіяхъ; но мы не опасаемся такого пламени, которой онъ утушитъ своими слезами, нежели возможетъ привести онымъ въ опасность, хотябъ и удалось ему возжечь оный. Вы, женщины, любите, чтобы вамъ приносили жалобы; но я еще не видалъ, чтобъ при стараніяхъ пылкаго любовника и скромнаго обожателя, предпочтеніе было давано второму."

(*) Слѣдующія строки суть тѣ самыя, кои Г. Гревиль старался вычеркнуть .