Кентерберийские рассказы   ::   Чосер Джеффри

[45]

Они с собою Повара везли,

Чтоб он цыплят варил им, беф-буйи,

И запекал им в соусе румяном

С корицей пудинги иль с майораном.

Умел варить, тушить он, жарить, печь;

Умел огонь как следует разжечь; [46]

Похлебку он на славу заправлял;

Эль лондонский [47] тотчас же узнавал.

Но в нем болезнь лихая угнездилась -

Большая язва на ноге гноилась.

Жаль, вкусные изготовлял он яства.

Был Шкипер там из западного графства. [48]

На кляче тощей, как умел, верхом

Он восседал; и до колен на нем

Висел, запачканный дорожной глиной,

Кафтан просторный грубой парусины;

Он на шнурке под мышкою кинжал

На всякий случай при себе держал.

Был он поистине прекрасный малый

И грузов ценных захватил немало.

Лишь попадись ему купец в пути,

Так из Бордо [49] вина не довезти.

Он с совестью своею был сговорчив

И, праведника из себя не корча,

Всех пленников, едва кончался бой,

Вмиг по доске спроваживал домой. [50]

Уже весной он был покрыт загаром.

Он брался торговать любым товаром

И, в ремесле своем большой мастак,

Знал все течения, любой маяк

Мог различить, и отмель, и утес.

Еще ни разу с курса не отнес

Отлив его; он твердо в гавань правил

И лоцию сам для себя составил.

Корабль он вел без карт и без промера

От Готланда до мыса Финистера, [51]

Все камни знал Бретонских берегов,

Все входы бухт испанских и портов;

Немало бурь в пути его встречало

И выцветшую бороду трепало;

От Гулля и до самой Картахены [52]

Все знали капитана «Маделены».

Был с нами также Доктор медицины.

С ним в ремесле врачебном ни единый

Врач лондонский соперничать не мог;

К тому ж он был искусный астролог;

Он, лишь когда звезда была в зените,

Лечил больного; и, связав все нити

Его судеб, что гороскоп дает,

Болезней он предсказывал исход, -

Выздоровления иль смерти сроки.

Прекрасно знал болезней он истоки:

Горяч иль холоден, мокр или сух

Больного нрав, [53] а значит, и недуг.

Как только он болезнь определял,

Он тотчас же лекарство назначал,

А друг аптекарь эту рецептуру

Вмиг обращал в пилюли и микстуру.

Они давно тем делом занимались

И с помощью взаимной наживались.

Ученостью и знаньем был богат он.

Он Эскулапа знал и Гиппократа,

Диоскорида, Цельса, Гильбертина,

Знал Руфа, Аверройса, Константина,

Дамаскина, Гали и Галиена.

Знал Авиценну, также Гатисдена. [54]

Был осмотрителен, во всем умерен,

Раз навсегда своей диете верен:

Питательный, но легкий рацион.

В писании не очень был силен.

Носил малиновый и синий цвет,

И шелковый был плащ на нем надет.

А впрочем, тратился он неохотно,

Со дней чумы [55] сберег мешочек плотный;

И золото – медикамент целебный [56] -

Хранил, должно быть, как припас лечебный.

А с ним болтала Батская ткачиха,

На иноходце восседая лихо;

Но и развязностью не скрыть греха -

Она была порядочно глуха.

В тканье была большая мастерица -

Ткачихам гентским в пору подивиться. [57]

Благотворить ей нравилось, но в храм

Пред ней протиснись кто-нибудь из дам,

Вмиг забывала, в яростной гордыне,

О благодушии и благостыне.

Платков на голову могла навесить,

К обедне снаряжаясь, сразу десять,

И все из шелка иль из полотна;

Чулки носила красные она

И башмачки из мягкого сафьяна.

Лицом бойка, пригожа и румяна,

Жена завидная она была

И пятерых мужей пережила,

Гурьбы дружков девичьих не считая

(Вокруг нее их увивалась стая).

В Булонь и в Бари, в Кельн, в Сантьяго, в Рим

И трижды в град святой – Иерусалим -

Ходила на поклон святым мощам,

Чтобы утешиться от горя там.

Она носила чистую косынку;

Большая шляпа, формой что корзинка,

Была парадна, как и весь наряд.

Дорожный плащ обтягивал ей зад.

На башмачках она носила шпоры,

Любила шутки, смех и разговоры

И знала все приманки и коварства

И от любви надежные лекарства.

Священник ехал с нами приходской, [58]

Он добр был, беден, изнурен нуждой.