Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI - СХХ.   ::   Цао Сюэцинь

Смотрела я на нее и думала – в чем дело? А оно вот, оказывается, в чем. Что же, все ясно. Кому-то завидно, что я заправляю всеми хозяйственными делами в доме, вот и хотели меня извести. Но Баоюя за что? Чем он виноват? И как можно было дойти до такой жестокости!

– А Баоюя за то, – заметила матушка Цзя, – что он – мой любимец. Не Цзя Хуань, а он. Разве не может такого быть?

– Жаль, что колдунья в тюрьме и нельзя ее вызвать сюда, допросить. А без доказательств наложница Чжао ни в чем не признается. Так стоит ли затевать скандал? Ведь дело очень серьезное. Как бы нам не попасть в неловкое положение! Когда-нибудь и наложницу Чжао настигнет кара, и тогда она сама все расскажет.

– Ты, пожалуй, права, – согласилась матушка Цзя. – В таком деле без доказательств никак нельзя. Но милосердный Будда все видит. Разве не помог он Фэнцзе и Баоюю? Ладно, дело прошлое, не надо больше о нем вспоминать. Поужинайте со мной, а потом вместе домой пойдете!

И матушка Цзя распорядилась подать ужин.

– Ну что вы, бабушка, о нас беспокоитесь? – улыбнулась Фэнцзе и велела девочке-служанке, стоявшей в ожидании приказаний, нести еду.

В это время вошла Юйчуань и обратилась к госпоже Ван:

– Господин Цзя Чжэн ищет какую-то вещь и просит вас, госпожа, сразу после ужина прийти и помочь ему.

– Не задерживайся, – сказала матушка Цзя госпоже Ван. – Может быть, у твоего мужа какое-нибудь важное дело.

Не успела госпожа Ван вернуться к себе, как сразу же нашла то, что искал Цзя Чжэн. Они завели разговор о разных пустяках, и Цзя Чжэн, как бы между прочим, осведомился:

– Инчунь уехала?

– Уехала. Знаешь, она все время плачет. Говорит, что господин Сунь жесток и невыносим.

И госпожа Ван рассказала мужу все, что слышала от самой Инчунь.

– Я всегда знал, что они друг другу не пара, – вздохнул Цзя Чжэн. – К несчастью, мой старший брат давно просватал Инчунь, и я ничего не мог сделать!

– Они только что поженились. Надеюсь, со временем все уладится, – сказала госпожа Ван и вдруг рассмеялась.

– Ты что смеешься? – удивился Цзя Чжэн.

– Вспомнила рассуждения Баоюя на этот счет, – ответила госпожа Ван. – Он совсем еще глуп. Как малый ребенок.

– Что же он говорил? – заинтересовался Цзя Чжэн.

Госпожа Ван передала мужу свой разговор с сыном.

Цзя Чжэн не сдержал улыбки и произнес:

– Кстати, я вспомнил об одном деле. Плохо, что мальчик целые дни проводит в саду. С дочерью проще – она все равно уйдет в чужую семью, а сына надо учить и воспитывать, иначе добром дело не кончится. Тут как-то мне порекомендовали учителя, уроженца юга, человека весьма ученого и высокой нравственности. Но я подумал, что южане обычно отличаются мягким характером, а городские дети избалованы и не в меру хитры, кого хочешь одурачат. Но учитель, чтобы не потерять лица, ни за что не признается в этом и таким образом будет воспитаннику потакать. Вот почему старшие нашего рода никогда не приглашали учителей, а выбирали пожилого и самого ученого человека из своей же семьи и делали учителем домашней школы. Нынешний учитель господин Цзя Дайжу ученостью не отличается, зато держит учеников в строгости. Чем праздно проводить время, пусть лучше Баоюй ходит в школу.

– Вы совершенно правы, – согласилась госпожа Ван. – Пока вы отлучались по служебным делам, мальчик болел, а теперь пусть возобновит учение.

На том разговор окончился.

На следующее утро, как только Баоюй привел себя в порядок после сна, слуги сообщили:

– Старший господин велит господину Баоюю пожаловать.

Баоюй поспешил к отцу, справился о его здоровье и молча стал в сторонке.

– Ты совсем забросил учение, – строго произнес Цзя Чжэн. – Несколько переписанных тобою текстов не в счет. Говорят, ты ссылаешься на болезнь и не желаешь учиться. Совсем распустился. Ведь ты сейчас совершенно здоров.