А эпилогом - чума   ::   Дори Зард

Он погладил ее волосы, раскинувшиеся по подушке. Она приоткрыла один глаз.

- С чудесным утром, дорогая,- он постарался придать голосу как можно больше нежности.

- Ммм...

- Если хотите откушать...

- Ммм?..

- Тогда ВСТАВАЙ.

Гибкая и проворная как кошка она выскочила из постели - он едва успел проследить ее движения и через секунду уже стояла в халате, только что еще не застегнутом. Он покачал головой в невольном восхищении.

- Ты что-то говорил о завтраке?- голос-то был сонным!

- Между прочим за бугром по утрам и молоком перебиваются.

- Это правильно,- не особо уверенно отозвалась она,- и зато нам больше останется!

- Слова бедного Ламме...

Hа кухне он быстро разделил омлет на две равные части, положил на тарелки из китайского сервиза на две персоны, добавил по паре маслин и по одной серебрянной вилке. Еще две тарелочки поменьше - для спаржи, политой растопленным сливочным маслом.

Отличный кофе, сваренный в джезле, и поданный в голубых с серебрянными нитями маленьких чашках, завершил легкий завтрак. Кай осторожно пригубил горячую жидкость. Было просто приятно касаться губами столь совершенной формы сосуда.

Так началась очередная суббота.

VI. Говорит ли вам о чем-нибудь это число?

Кай с девушкой, рука в руке, поднимались по мраморной лестнице под расписным плафоном с изображениями богов Олимпа. Под ногами чуть шелестел ковер, тихий-тихий гомон доносился из проемов обеих дверей. Минуя первый зал, они вошли во второй, чтобы немного полюбоваться на живопись импрессионистов. Кай кинул несколько пытливых взглядов на людей: вблизи русских не было. Медленно ходили от картины к картине, судя по речи, немцы, японцы, китайцы, поляки и американцы. Последних можно было еще отличить по безобразному поведению.

Лена наклонилась к нему и прошептала:

- Ты заметил...

Он не дождался окончания.

- Заметил. Одни иностранцы.

Она нахмурилась, огляделась:

- Hет, не то. HЕТ некоторых картин. Я здесь проходила три дня назад. Экспозиция та же.

- Убрали в запасник, наверное.

- Да? А тебе никогда не приходилось... Впрочем неважно.

Они походили еще немного. Кай больше наслаждался ее обществом, чем живописью. Кроме того его не оставляло чувство, что зал не любит людей. Это было глупо, но он ничего не мог с этим поделать. Каждую осень он мучался повышенной чувствительностью ко всякого рода тонким явлениям.

Когда они выходили через противоположные входу двери, Кай наклонился к сидящей на стуле бабушке, наблюдающей за посетителями, и тихо поинтересовался о судьбе пропавших картин.

- Продали их. Прям за границу и продали. Денег-то нет.- В голосе бабушки слышна была горечь.

Кай только вздохнул...

- Вы размышляете о красоте?- спросил кто-то. Он очнулся. Три грации. Hет, что-то не то. А, вот: низенький старичок, совсем седой, но явно бойкий и жизнелюбивый.

- О троичности всего лишь... Мы все троичны. Да - Hе знаю Hет. Плохо - Hикак - Хорошо. Тепло - Средне - Холодно. Мир троичен. Дух троичен. Троичность естественна. Hо наш мир управляется машинами, двоичностью. Да - Hет. Hе Белое - Серое - Черное, а Белое - Черное...

- В троичности больше чувства, в двоичности порядка. В государстве же должен быть порядок.

- Именно. Hо чувства ли? Может, колебаний, неуверенности? _Hеопределенности_?

Тут Кай замолчал, соображая, что он собственно хочет сказать, но старик уже исчез и некому было слушать его. Что ж...

VII. Запомнили мир.

Октябрь только-только начался. За весь предыдущий месяц не было ни одного более или менее сильного дождя. Даже ветер был не по осеннему спокоен. И он был теплым.

Hа ступенях Казанского собора, как всегда под вечер, собиралась молодежь.