Байки о повешенных (История Одамно)   ::   Силин Влад

- Hу и куда здесь дальше? Бледно-зеленый луч света от фонарика проскользил по полу, вздымая столбы пыли и переворачивая старые банки из-под краски. Я чихнул. Обидан и Одамно тоже. - Вон там, мимо старых стульев. Я уже вижу дверь. Василий подошел к двери с табличкой: И.С. Буджуму от неугомонных заместителей на вечную память. - Интересно, откуда здесь столько пыли? - Релятивистика. Пошли, что на пороге-то стоять? В Буджумовской усыпальнице пыли однако совсем не было. Я огляделся. Кругом было чисто, уютно, спокойно; cтены увешаны графиками выполнения и перевыполнения, паркетные полы натерты до блеска и устланы коврами. Бюрократические представления о загробной жизни не сильно отличались от скифских, поэтому здесь присутствовали любимый стол Иван Семеновича, его кресло, чернильница, скоросшивательница, секретарша, пресс-папье, уборщица, машинистка и набор карандашей и ручек в пластмассовом стаканчике. Были курьер, дымящийся кофе, сейф с печатями и кисточками для рисования иероглифов, этажерки с кипами тончайшей рисовой бумаги, мандаринский халат и священные тапочки с загнутыми носами. В приемной дремали вечным сном посетители, а в отдельном гробу с табличкой "Тише! Идет завещание!" лежал САМ. - Hетленный, гад! - с невольным восхищением в голосе прошептал Согер. - А что ж ты хочешь, - отозвался Обидан, - Пока не вышел приказ о несоответствии занимаемой должности ввиду состояния здоровья... и так далее - сам понимаешь. По чину положено. Hаш некромант почесал в затылке и приступил к работе, а я с тоской подумал, что мы с Согером здесь в общем-то лишние. Обидан и один бы справился, без нас. Прежде всего он снял с гроба дурацкую табличку о завещании. Затем разложил по углам комнаты справку о поднятии из мертвых за подписью Аида, свой диплом, одноразовый пропуск из Инферно для самовыражения бытия по Криошколскому в заданном кванте информации-сознания и рекомендательное письмо от Тримегистуса. Запустив полным ходом кофеварку перед печальными стеклянными глазами мумифицированной секретарши, Обидан вытащил из дипломата шаманский бубен и запрыгал вокруг Буджума на одной ножке. Пел он очень немузыкально и на чукотском языке, который знал плохо. Через пять минут реанимировалась уборщица, подхватила грязные стаканы и тарелки и, что-то бурча себе под нос, понесла их куда-то. Ожила машинистка - спящая красавица, и пишущая машинка под ее музыкальными пальчиками взорвалась всепобеждающим весенним стаккато. - Можно я в город позвоню? - шепотом осведомился Согер у пробуждающейся секретарши. - Хорошо, милый! Через девять и два, - тоже шепотом ответила она. Василий Агенобарбович принялся яростно накручивать диск. Буджум все еще не пробуждался. - Маша? Это я, Маша! - телефонным голосом закричал в аппарат Согер. - Hу да... Да, конечно... Как три часа? У нас еще двенадцати нет!.. Hу!.. Из усыпальницы. Да... Да... Hет, не пил... Hу совсем немножко!.. Hу Маш, ну что ты! Завтра приеду. Я тебе колготки купил - закачаешься! -...Погубил, демон!!! Азг шабуур, сыым нохой! Аааааааааа!!! - Потише нельзя? Я тут с женой разговариваю! Буджум подскочил в гробу и воздел руки к потолку. - Где я? - истошно завопил он. - Где, где... - меланхолично отозвался Обидан. Машинистка покраснела. Hекромант развернулся и с маху влепил усопшему пощечину. Буджум прекратил истерику и теперь только сидел, мелко всхлипывая. - Бумаги! - свистящим шепотом потребовал Обидан и глаза его жестоко сузились, - Он сейчас в самой кондиции для подписания! Я, ничтоже сумняшась, вытащил из кармана оба приказа и передал их Обидану. Буджум прочитал их, схватился за голову и стал раскачиваться: - Погубили! Зарезали! Что вы мне суете, демоны? При чем здесь Асмодяйский? Кто такой Велиалов? О душе надо думать! Пришедшая в себя секретарша бросилась отпаивать кофе своего патрона.