Божество   ::   Шутов Антон

Та велит мне сесть подле и только я устраиваюсь на земле, тут же накидывает мне на лицо вонючую тряпку.

- Терпи, терпи, касатик, так надоть, значит. - шепчет она, - Hадо тут обязательно, чтобы головушка стиснута оказалась. Чуточек потерпишь ради своего товарища.

Вонь ударяет в нос. Теперь от неё не скрыться. Гадкая плесневелая жгучая продирающая вонь. Пахнет одновременно дерьмом, розами и ещё черт знает чем, но настолько сильно, что голова кружится. Я уже погружен в темноту. Слышу только как потрескивает костер. Старуха копошится, непослушными пальцами завязывает на моем затылке хитрые узлы, один размочалившийся лоскут щекотно ползает по шее. Изредка её руки соскальзывают, больно укалывают нестриженными ногтями.

Слышу как Влад, только ведьма закончила процедуру замотки, молча и с сопением снова связывает ей руки ремнем. А вещества, которыми пропитана вонючая тряпка, видимо неспроста. Уже перед глазами кружатся розовые пятна, неистерпимо хочется спать.

- Ты только не дремли, - слышу я старухин голос совсем рядом. - Держаться надо, так что борись, спать нельзя. Как появится Мупайтэ, так тихонечко проси у него то, что надобно, но только очень осторожно, очень мягонько, касатик. Понял?

Я мотаю головой, но видимо уже совершенно опьяненный, потому что одурманенная голова валится на грудь, я чуть не падаю на землю, чувствую только как Влад ладонью попридержал меня за плечо.

- А точно Мупайтэ придет? - еле-еле шевелю я вялыми губами, к горлу подкатывает тошнота.

- А как же... - вздыхает старуха. Вон, калаш же у нас есть с сукровицей, а Мупайтэ таких вещей не пропускает, это уж точно.

Во всем теле уже появилась страшная слабость. Голова отяжелела ещё больше. Запах, который источает материя похоже разделился на волны: сладковатые ноты, чередуются с удушающей вонью. Hа каждой волне я подпрыгиваю, тело охватывает дрожь, которая уступает место моментальному расслаблению. Потом все начинается по новой.

Слышно как Влад грохочет поленьями, подкладывает в костер, потом на поляне слышны какие шорохи, старуха что-то ещё говорит Владу, но я уже не могу разобрать, розовые рваные пятна похожи на алый ореол вокруг страшной почерневшей раны в боку Коршуна.

Сонливость сковывает упругими кольцами плена, точно так же как Влад торопливо связывал кожаный ремень на руках старухи. Это воспоминание помогает вырваться на поверхность, снова оказаться в сознании.

Улавливаю на секунду, что стало смертельно тихо и тут же вздрагиваю, потому что старуха начинает тянуть страшную ноту, вопль горести, страдания и... призыва. Именно призыва. Потому что я вижу эту ноту, она как желтый бульонный пузырь с хрупкими стенами полетела вверх, сигнализирует, дрожит, тонкая и беззащитная. Это приманка для Мупайтэ, понимаю я, это нота дрожит, кокетничает, извивается и вибрирует.

"Мупайтэ-э-э-э-э..." - скрипуче тянет старуха, сначала её голос где-то внизу, походящий на дребезжание закипающего электрического чайника, потом поднимается выше, ещё выше, преодолевает какой-то барьер, становится визгливым.

Только не спать. Главное не заснуть.

"Мупайтэ-э-э-э-э..." и волна тяжести обрушивается сверху на лес, ветер шумит высоко в деревьях, раскачивает тяжеловесные кроны, проникает в недра чащи, летит мимо стволов, взивая вихорьки сосновых игл и обрывки листьев.

Вдруг я вижу одновременно все: поселок, три деревни, разбросанных подле него, двух старух, стоящих около крайнего двора и настороженно смотрящих через темное поле в сторону леса, сам лес, с одиноким огоньком костра на краю; ещё вижу Влада, который тихо произносит про себя матерные слова, наблюдая за раскачивающейся и поющей "Мупайтэ-э-э..