Что-то вроде любви   ::   Филиппов Леонид

Как и некоторые другие способные русские писатели, которые никогда не ставили себе высоких гражданских целей, подобно екрасову. А занимались искусством. Ради него самого. Как Пушкин: И все же, как ни горько сказанное Курчаткиным, есть и более сильное утверждение:

Иванова Писатель-профессионал становится фигурой - для литературы - не совсем обязательной. Или, скажем, так: совсем не обязательной. Возможны варианты. Например, писатель-артист: Реальное, то, что руками потрогать можно, раны, куда персты вложить можно, имеют сегодня невероятное преимущество перед книжной и даже столь модной виртуальной реальностью, и никогда Пелевину не догнать в читательском успехе Рязанова. Или Клару овикову.

Пусть и не мечтает.

Костырко Да, времена изменились. И журналы уже не претендуют на роль общественных лидеров. В таком качестве они, похоже, уже не нужны. Журналы становятся прежде всего ЛИТЕРАТУРНЫМ явлением.

Ведущий Жаль вот только, критика этого не заметила и продолжает наезжать на писателя. Добро бы только за стиль, так нет - и идеи у него не те, и мировосприятие, и зовет он нас куда-то не в ту сторону:

Игорь Яркевич Современная проза находится сегодня в изоляции, в блокаде, в углу. Современной прозе просто необходим посредник в ее отношениях с читателем.

Ведущий е знаю, может, прозе посредник и нужен. Вопрос, нужен ли он читателю:

Яркевич Таким посредником вполне могла бы быть критика

Костырко Возникает вопрос: если писатель не в состоянии сам объясниться с читателем - зачем взялся? И если писатель вообще не знает, что он как писатель должен делать, о чем и как говорить с читателем, почему он писатель? И наконец, если критик может лучше писателя объяснять сложные и нужные читателю вещи и лучше писателя знает, чего от него ждет читатель, зачем он сам не писатель?

Яркевич Но критика за что-то очень сильно обиделась на писателей, вышедших на широкую арену в последние годы. По ее представлениям, да, наверное, и по общему представлению русского литературного сознания, писатель к рукописи обязан приложить что-то типа справки, что он является хорошим человеком и что в момент вдохновения его поцеловал в нужное место тот или иной классик. От писателя ждут не сильной живой прозы, не качественного результата, а прежде всего соответствия тем или иным нормам литературного морального кодекса. Критика взяла на себя функцию бастиона, функцию последнего оплота духовности от новых координат эстетики и культуры.

Костырко Из этого должно следовать, что критик изначально знает, какой должна быть литература. Детский вопрос: откуда? Из науки? Я, например, не знаю такой науки Сегодня, когда литература получает возможность нестесненно выполнять собственное предназначение, естественной для природы взаимоотношений писателя и читателя позицией критика, мне кажется, следовало бы считать представительство его от лица (от имени) публики. То есть критик как один из читателей. Пусть специально обученный для этого, но прежде всего читатель. аправление его взгляда не сверху вниз - от учителя к ученику, а снизу вверх: Это не значит, что критик не имеет собственных представлений об истине и добре; не значит, что критик не может сочетать в себе и эксперта, и посредника, и даже проповедника, но выступает он каждый раз от себя лично, а не от имени партии, какой угодно:

Роднянская От кого "представительствовал" критик ? Будучи в первую голову читателем, все же - не от читателей. Будучи, в самом первом приближении к тексту, экспертом и дегустатором, полагающимся на натренированность своих вкусовых рецепторов, - все же не от своего частного пристрастия. Критик представительствовал от своих убеждений.