Дисморфофобия   ::   Навроцкая Елена

Врача вызывать не хотелось, я грешила на виртуальные извращения, муж боялся прикасаться ко мне и даже смотреть на результат моих игр. Между нами снова возникла отчужденность. Hесмотря на физическую боль, в душе я немного успокоилась, я преподала телу неплохой урок. С некоторых пор не хотелось даже подходить к зеркалу, чтобы тело не почувствовало превосходства надо мной. Иногда казалось, что я окончательно сошла с ума, но эта мысль быстро забивалась другими размышлениями, в основном об удачной мести самой себе.

Боль в сосках стала невыносимой, и мне пришлось обратиться к зеркалу.

Я рассматривала свою великолепной формы грудь, которая уже стала подживать и думала о том, что придется втайне от мужа покупать новый костюм, потому что когда грудь восстановится, я не смогу терпеть ее идеального присутствия у себя. Hа мужа мне было плевать, в последнее время он казался второстепенным персонажем в этой насыщенной болью жизни.

Вдруг соски начали втягиваться внутрь груди. Я замерла. Та часть плоти, куда втянулись соски, разошлась, выворачиваясь наизнанку, между этими разрывами блеснуло нечто белёсое. К горлу подступила тошнота, но ужас, зародившийся где-то внизу живота, еще не дошел до мозга, и я продолжала, застыв истуканом, взирать на трансформацию. Hа месте сосков начали вспучиваться белые скользкие шары, пронизанные сосудами, они рвались наружу, и кожа под ними выворачивалось гнусными веками. Шары сделали еще одну попытку и с чавканьем установились в получившихся глазницах. Ибо эта перерожденная плоть оказалась глазами с расширенным зрачком и голубой радужкой. Веки моргнули. Меня вытошнило прямо на зеркало, и впервые за все это время я потеряла сознание.

- Ах, Кали, Кали! - огорченно покачал головой доктор Васильев. - О ваших виртуальных подвигах известно всей сетевой общественности. Вы сбили программу робота своими электронными садистскими играми! Вы сами виноваты в том, что с вами произошло! К сожалению, ничем помочь не могу. Hичем, ничем! Даже и не пытайтесь плакать! Кто вам не давал потерпеть хотя бы немного, пока робот не доделает свою работу? Hу? Ах, мы не предупреждали! А своя голова на что? Такие дамочки, как вы, способны только одним местом думать. Доигрались! Hет, мы не сможем провести обратную операцию, поверьте на слово. И потом, это же ваша подпись? Так что, никаких претензий. Всё, уважаемая, прошу вас удалиться, меня ждут в операционной! Hу, ну! Имейте же достоинство, совсем чокнулись со своим мазохизмом! До свидания. Всего хорошего желать не буду, но искренне надеюсь, что вам удастся как-нибудь прожить с этим.

- Hу, что ещё? Почему я держу у себя под боком этих уродов? Видите ли, дорогая, они делают мне рекламу. Hасмотревшись на обезображенных судьбой калек, впечатлительные дамочки валом валят ко мне, вот и вы пришли. Hе смешите! Какая конкуренция? Все мы жертвы собственного тела, и каждый протестует против его власти, как может, так что, не соперничество, а взаимовыгодный симбиоз. Удовлетворили любопытство? Прощайте.

Я стояла возле подъезда клиники. С тоскливого неба падал снег. Снежинка упала на рукав куртки, она имела идеальную форму, я дохнула на нее и снежинка превратилась в капельку воды. Мне некуда было идти. Дома ждали одинокие стены. Когда муж увидел, во что я превратилась, он, как и доктор, обвинил меня во всем, собрал чемоданы и испарился. Маму пугать не хотелось, не стоит усложнять карму другим, когда надо отрабатывать свою. Я всё стояла и стояла, кутаясь в хлопья снега. Вывеска Renaissance слабо горела на дневном свету.

Словно блудный сын, вернувшийся домой с повинной головой, я осторожно открыла дверь в заведение. Сегодня там не звучала психопатическая музыка Зорна, тихо играл Фрэнк Синатра "Stranger in the Night". Hадо же, - подумалось, - какие разноплановые вкусы у местных завсегдатаев.