Еретики Дюны   ::   Херберт Фрэнк

То, что Боне Джессерит принимал как данность, ментат-философ прожевал в уме и переварил так, что все воспринималось в новом свете, не согласовываясь с уверенностью архивистов в непогрешимости и непритянутости их выводов.

«Мы знали это, Майлз, мы просто никогда не смотрели этому в лицо. Мы все только собираемся порыться в наших Иных Памятях на несколько следующих поколений».

Нельзя доверять фиксированным системам хранения информации.

– Если вы уничтожите большинство копий, время позаботится об остальном.

Как же архивисты взъярились на это заявление башара!

«Писание истории – это, по большей части, процесс отвлекания. Большинство исторических отчетов отвлекает внимание от тайных влияний вокруг описываемых событий».

Это было то, что убедило Беллонду. Она приняла это на свой собственный счет, согласившись:

Тег перечислил некоторые такие процессы: «Уничтожить максимально возможное количество экземпляров, спрятать слишком разоблачительные отчеты под сукно, игнорировать их в центрах образования, пребывать в уверенности, что они нигде не цитируются, и, в некоторых случаях, уничтожение авторов».

«Не упоминая о процессе поиска козлов отпущения, который приносит смерть более чем одному гонцу, доставлявшему неприятное известие», – подумала Одраде, припоминая древнего хана, державшего пику наготове – убивать гонцов, приносивших дурные вести.

– У нас есть хорошая информационная основа, на которой мы построим лучшее понимание нашего прошлого, – доказывала Одраде. – Нам всегда было понятно, что именно стоит на кону в конфликтах: кто в итоге будет контролировать богатство мира или его эквивалент?

Может быть это и не совсем настоящая «благородная цель», но на нынешнее время она сойдет за такую.

«Я избегаю главной темы», – подумала она.

Что-то следовало сделать с Данканом Айдахо, и все они это знали.

Со вздохом Одраде призвала топтер и приготовилась к короткой поездке на не-корабль.

«По крайней мере, тюрьма Данкана комфортабельная», – подумала Одраде, когда вошла туда. Прежде здесь были командирские апартаменты корабля, недавно их занимал Майлз Тег. Здесь до сих пор оставались следы его присутствия – небольшой голопроектор, дававший изображение его дома на Лернаусе: величественный старый дом, длинная поляна, река. Тег оставил портняжный набор рядом на прикроватном столике.

Гхола сидел в подвесном кресле, глядя на проекцию. Он слабым взором взглянул вверх, когда вошла Одраде.

– Вы просто оставили его там умирать, верно? – спросил Данкан.

– Мы сделали то, что были должны, – ответила она. – И мы повиновались его приказам.

– Я знаю, зачем ты здесь, – сказал Данкан. – Тебе не удастся заставить меня передумать, я не чертов племенной жеребец для ведьм. Ты меня понимаешь?

Одраде разгладила свое одеяние и присела на край кровати, лицом к лицу с Данканом.

– Ты изучил ту запись, которую оставил нам мой отец? – спросила она.

– Твой отец?

– Майлз Тег был моим отцом. Я сообщу тебе его последние слова. Он был, под конец, нашими глазами там. Он должен был увидеть смерть Ракиса. «Ум в своем начале», понимающий взаимозависимости и ключевые бревна».

Увидев, что Данкан озадачен, она пояснила:

– Слишком долго мы оставались пойманными Пророческим лабиринтом Тирана.

Она увидела, как он оживился и выпрямился кошачьим движением, говорившим, что мускулы его хорошо приспособлены к нападению.

– Нет способа, которым ты мог бы живым ускользнуть с этого корабля, – сказала она. – И ты знаешь почему.

– Сиона.

– Ты для нас представляешь опасность, но мы бы предпочли, чтобы ты прожил полезную жизнь.

– Я не собираюсь скрещиваться для вас – особенно, с этой маленькой насмешницей с Ракиса.