Еретики Дюны   ::   Херберт Фрэнк

«Я – Геноносительница. Значит…» Распоряжения Таразы и специальная подготовка Лусиллы определили особый курс, которым все должно пойти.

Лусилла сказала Шванги:

– Есть кто-то, похожая на меня, как две капли воды, говорящая моим голосом. Я – ее зеркальное отражение. Могу я спросить, кто это?

– Нет.

Лусилла опять промолчала. Она и не ожидала откровенности, но не раз отмечалось ее потрясающее сходство с главой Отдела Безопасности Преподобной Матерью Дарви Одраде. «Юная Одраде». Лусилла не раз слышала эти слова. И Лусилла, и Одраде происходили, конечно, от линии Атридесов с сильным генным влиянием потомков Сионы. Рыбословши не имели монополии на эти гены! Но Иные Памяти Преподобной Матери, несмотря на их жесткую избирательность и ограниченность предками только с женской стороны, давали важные ключики к пониманию широкого размаха проекта гхолы. Лусилла, опиравшаяся на жизненный опыт обитавшей в ней Джессики, жившей пять тысяч лет тому назад и появившейся в результате генетических манипуляций Ордена, испытывала глубокое чувство страха, исходящее от этой жизни-памяти. Знакомая модель и исходящее от нее такое, напряженное ощущение рока вынудили Лусиллу автоматически начать произносить литанию против страха, которую она выучила еще при первом посвящении в Обряды Ордена:

«Я не должна бояться. Страх – это убийца разума. Страх – это маленькая смерть, несущая полное уничтожение. Я должна встретить мой страх лицом к лицу. Я должна позволить ему пройти через меня и сквозь меня. И когда он пройдет и останется позади, я обращу внутренний взгляд, чтобы увидеть его тропу. Когда страх уйдет, не будет ничего. Только я сама останусь».

К Лусилле вернулось спокойствие.

Шванги подметила, что что-то с Лусиллой происходит и позволила своей настороженности немного ослабеть. Лусилла – не тупица, не «особая» Преподобная Мать, не титулованная пустышка, которая едва может работать так, чтобы не ставить постоянно Орден в неловкое положение. Лусилла – настоящая, и некоторые реакции нельзя от нее скрыть, даже реакции другой Преподобной Матери. Очень хорошо, пусть она узнает полный размах оппозиции этому «опасному» проекту!

– По-моему, гхола не доживет до того, чтобы увидеть Ракис,

– сказала Шванги.

Лусилла пропустила это мимо ушей.

– Расскажи мне о его друзьях, – сказала она.

– У него нет друзей, только учителя.

– Когда я с ними встречусь? – она задержала взгляд на противоположной стороне галереи, где Патрин небрежно облокотился на низкую балюстраду, тяжелый лазерный пистолет наготове. Лусилла внезапно поняла, что Патрин наблюдает за ней. У Патрина – приказ башара! Шванги наверняка видит и понимает. «Мы охраняем его!»

– Я так понимаю, тебе особенно хочется увидеться именно с Майлзом Тегом, – сказала Шванги.

– Среди прочих.

– Не хочешь ли сперва войти в контакт с гхолой?

– Я уже вошла с ним в контакт, – Лусилла кивнула на внутренний двор, где ребенок опять стоял неподвижно и глядел на нее. – Он из задумчивых.

– Об остальных гхолах я знаю только по докладам, – сказала Шванги, – но, подозреваю, этот – наиболее задумчивый из всей серии.

Лусилла подавила непроизвольную дрожь, так яростно ее подмывало открыто восстать против отношения и слов Шванги. Ни единого намека, что мальчик внизу – такой же, как и все.

Пока Лусилла размышляла над этим, облака затмили солнце, как часто бывало в этот час. Над стенами Оплота задул холодный ветер, закруживший вихрями по внутреннему двору. Мальчик отвернулся и ускорил свои физические упражнения, согреваясь за счет возросшей активности.

– Куда он уходит, когда хочет побыть один? – спросила Лусилла.

– В основном, в свою комнату. Он несколько раз совершал весьма опасные вылазки, но мы это пресекли.