Жребий Флетча   ::   Макдональд Грегори

Хочу написать биографию Эдгара Артура Тарпа, младшего…

— Того, что обожал рисовать ковбоев и индейцев?

— Однако. Ты, значит, что-то да знаешь.

— Не он ли дружил с художником Уинслоу Хомером?

— Нет.

— А журналистские расследования ты оставил?

Флетч выдержал паузу.

— Я в отпуске.

— Значит, тебя опять уволили? Я рад, что не входил в число лучших учеников нашего выпуска, кому сулили самые радужные перспективы.

— Сам знаешь, на работе умников не жалуют.

— Так чего хотели эти джентльмены?

— Они не джентльмены.

— Твои слова весьма огорчительны. За границу мы посылаем лучших из лучших. Мне еще не удалось войти в их число.

— Меня это не удивляет.

— Так чего они хотели?

Оркестр уже играл «Глаза Техаса смотрят на тебя…»

— Они предложили мне поехать на конгресс ААЖ в Хендрикс, это здесь, в Виргинии, тайком установить микрофоны в спальнях моих горячо любимых коллег и записать их постельные разговоры, после чего передать пленки им, для последующего шантажа. Они пообещали, что чемодан с подслушивающим оборудованием будет поджидать меня в Вашингтоне, и не обманули, — глядя на коричневый чемодан, который он достал из ячейки 719 и вытолкнул из телефонной будки, Флетч отметил, что он совершенно не гармонирует с остальными чемоданами. — Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, о чем идет речь? Так я тебя понял, Дон?

— Не так уж часто нам сообщают о наших операциях со стороны.

— Позвонив вчера вечером из Лондона, я просил тебя разобраться.

— Я пытался. Проверил все, что мог.

— Тогда почему я стою в телефонной будке, опаздывая на самолет, лететь на котором у меня нет ни малейшего желания, и повторяю тебе то, что ты и так знаешь?

— Скажи мне еще раз, почему ты согласился. Я просто хочу убедиться, совпадают ли твои слова с тем, что мне уже известно.

— Сколько же можно твердить об одном. Дон! Меня шантажировали!

— Я знаю, но повтори еще раз.

— Ну…

— От тебя не убудет, Флетчер. Тем более, что мне уже все известно.

— Ну и ублюдок же ты, — Флетч только сейчас заметил, какой же грязный пол в будке. — Налоги.

— Ты никогда не платил налогов?

— Только те, что вычитали из моего заработка. Даже живя в Штатах, я ни разу не подавал налоговой декларации.

— Понятно. А в последние год или два?

— Тем более.

— Это указывает на то, что у тебя есть деньги, за которые ты не можешь отчитаться. Так?

— Да.

— Не понял.

— Да!

— Так почему ты звонишь мне?

— Ты — мой друг в американской разведке.

— Мы не друзья.

— Знакомый. А звоню я тебе потому, что хочу донести до начальства, чем занимаются подчиненные. К примеру, шантажируют меня, чтобы получить компромат на элиту американской журналистики, людей, занимающих важные посты в газетном бизнесе, на радио, телевидении.

— Ты полагаешь, что наша правая рука не знает, что делает левая?

— Я так не думаю. А если так оно и есть, вам должно быть стыдно за себя.

— Мне стыдиться нечего. Меня никто не шантажирует.

— Ради бога. Дон, перестань!

— Как, по-твоему, мы получаем информацию, Флетчер? Читая ваши паршивые газетенки? Или из телевизионных выпусков новостей?

— Дон, это противозаконно, и ты это знаешь.

— Я знаю много чего, — Джиббс чуть повысил голос. — Позвонив из Лондона, ты сказал мне, что эти парни особенно интересовались мистером Марчем.

— Да. Совершенно верно. Уолтером Марчем. В свое время я работал у него.

— К какому выводу ты пришел?

— Почему они выделили именно Марча?

— Да.

— Едва ли не самый влиятельный человек. «Марч ньюспейперс», — правое ухо Флетча раскраснелось, начало болеть. — Послушай, Дон, у меня осталось лишь несколько минут, если я хочу успеть на самолет. Ты говоришь…

— Нет, мистер Флетч. Говорю я, — другой голос, более зрелый, властный.

— Кто это? — переспросил Флетч.

— Роберт Энглехардт. Начальник отдела, в котором работает Дон.