И милость к падшим   ::   Канчуков Юрий

А что писарем был, так про нашего брата писаря наш фронтовой советский поэт Борис Слуцкий таким, как ты, для памяти сформулировал: "Полкилометра от смерти ? таким был глубокий тыл, в котором работал писарь. Это ему не мешало. И низким, земным поклоном писаря поблагодарим". Запомни это.

Стишки эти были старой, еще шестидесятых годов, заготовкой. Подобранные Карабасов в какой-то тогдашней книжке, они могли пригодиться при уходе в тень, но пришлись к слову только сейчас. И подача вышла точной ? Юрка стихов не ожидал и ляпнул первое, что на язык пришлось:

? Да еврей он, твой Слуцкий.

? Еврей? ? в этом Карабасов уверен не был, но это было и неважно. ? Мне он, может, и еврей. А тебе ? фронтовик! Понял? И ? брысь отсюда.

Карабасов чуть привстал и махнул на Юрку как на муху, но Юрка уклонился и, из киоска не убравшись, вдруг опять сменил интонацию на мирную:

? Дядь Коль, а ты последнего Слуцкого читал? Hу, в периодике...

Карабасов не поддался.

? Hе надо мне твоего "последнего". Я фронтового читал. И ? хватит. Кончен разговор.

Он сдернул с пальцев резиновые напальчники и бросил их в ящичек под прилавком. Hо Юрка заканчивать не собирался.

? Так вот у последнего Слуцкого...

Карабасов резко вернул руки на прилавок, хлопнув по нему обеими ладонями.

? Всё. Хватит.

Он недобро собрал пальцы в кулаки и продолжил укоризненно:

? Гад ты, Юрка. Гад. Меня замарать хотел ? не вышло. Так ты за поэта-фронтовика взялся...

? Товарищ Сталин письменный, ? вдруг трепетно-ласково сказал Юрка, обращаясь будто и не к Карабасову, вставшему уже закрывать киоск и от неожиданности замершему, ? газетный или книжный, был благодетель и-истинный, отец народа не-е-ежный... ? стих лез из Юрки как повидло. ? Товарищ Сталин устный, звонком и телеграммой, был душегубец грустный, угрюмый и упрямый... Любое дело делается не так, как сказку сказывали. А сказки мне не требуются, какие б ни нав...яз...

Подвела Карабасов то ли рука собственная, перекосившая и тем самым заклинившая стекло, то ли поспешность, на какую окошко киоска рассчитано не было, а скорее всего ? просто качество пазов отечественного производства, сработавшихся за те годы, что киоск этот тут простоял. Hу, как бы там ни было, а Юрка, уже завершающий чтение, умудрился не только сообразить, что происходит, но и убрать голову из оконца киоска "Союзпечати", посредством какового киоскер-пенсионер Карабасов H. И. намеревался его гильотинировать. Голову Юрка убрал под обрез, потому как уже в следующее мгновение после бокового удара Карабасовским твердым кулаком стекло все же скользнуло вниз и влажный звучок защелок зафиксировал благополучный исход ситуации.

Карабасов вытер ладони о рубаху.

? Это, ? донеслось до него из-за стекла, ? между прочим, из последнего Слуцкого.

? Ага, ? сказал Карабасов.

Он был занят тем, что пытался зачем-то расстегнуть манжет правого рукава рубахи, сбившийся при ударе по стеклу. Пальцы его не слушались, и он, манжет оставив, сунул их в карман, с глаз долой.

Перед его глазами стояла красная стена, защитить которую он попытался, но у него не вышло.

? Блядь, ? сказал Карабасов вслух. ? Сука!

С полпути домой пришлось вернуться в киоск за "Огоньком". Он чуть поколебался, но все же вернулся. "Огонек" нужен был для дела, а дело Карабасов всегда понимал как дисциплину, которая ? он знал это по опыту ? даже если и не спасет само дело от провала, то уж точно избавит от упреков исполнителя. Отсюда мысль его, по пути в киоск и обратно, ушла на ситуацию в целом.

"Они забыли о дисциплине. И не вчера, не неделю, не год и даже не десять лет тому, а гораздо раньше. Даже не в 56-м. Это началось когда не стало Хозяина. Всё держалось на нем, и как только Он умер ? все остальные, эти хрущевские жополизы, взбесились от радости. Хозяин держал их на поводке, а теперь они решили, что свободны.

Hет, перед этим они еще убили товарища Берию. Хорошо, что они рассказали наконец об этом вслух, признались.