Испытай себя   ::   Френсис Дик

Приехав забрать меня из госпиталя, Тремьен сказал по пути в Шеллертон, что Мэкки стойко прошла через все мучительные судебные процедуры.

– А как она переносит беременность?

– Хорошо. Ребеночек только придает ей сил. Она говорит, что Перкин с ней, и останется с ней навсегда.

– Понимаю. Тремьен бросил на меня быстрый взгляд.

– Дун уже успел выяснить, кто всадил в вас стрелу?

– Не думаю.

– А сами-то вы знаете?

– Нет.

Некоторое время мы ехали в молчании.

– Мне только интересно... – неуверенно проговорил он.

– Дун навещал меня дважды, – видя, что Тремьен замолчал, начал я. – Я сказал ему, что не знаю, кто стрелял в меня, и даже не имею ни малейшего представления, кто бы это мог быть.

Конечно, я не сообщил ему, где искать заготовку, из которой были выточены стрелы.

Дун полностью разочаровался во мне: он решил, что я сговорился с ними. Гудхэвены, Эверарды, Викерсы и Джон Кендал – все они заодно. "Да, – согласился я с инспектором. – Извините". Дун также сообщил мне, что не представляется возможным найти убийцу Анжелы Брикел. Пусть покоится с миром", – сказал я ему, кивнув головой. На прощание он посоветовал мне следить за своим здоровьем. Я пообещал ему. Уходил он медленно, в наших глазах отражалось взаимное сожаление и симпатия.

– А не думаете ли вы, – с болью в голосе сказал Тремьен, – что в вас стрелял кто-то, кому было известно о вашем намерении вернуться за камерой Гарета?

– Я сказал Дуну, что, вероятнее всего, это был какой-нибудь мальчишка, вообразивший себя Робином Гудом.

– Нет... боюсь, что...

– Выбросьте это из головы. Какой-то мальчишка.

– Послушайте, Джон...

Он знал. Он был умен. Он наверняка пришел к тем же выводам, что и я, и тем же путем. Кроме того, кто лучше него знал его собственного сына?

– И о книге... – неуверенно начал он. – Не знаю, стоит ли ее продолжать.

– Я буду писать ее, – твердо ответил я. – Книга явится признанием вашего жизненного пути. Сейчас это для вас особенно важно, не менее важно это и для Гарета, Мэкки и вашего еще не родившегося внука. И я сделаю это для вас.

– Вы знаете, кто стрелял в вас.

– Какой-то мальчишка.

Весь остальной путь мы ехали молча.

Фиона, Гарри, Мэкки и Гарет сидели в гостиной. Я настолько привык к тому, что Перкин всегда был вместе с ними, что его отсутствие вызвало во мне нечто вроде шока. Мэкки была бледна, но, сознавая себя хозяйкой, приветствовала меня сестринским поцелуем.

– Привет, – сдержанно поздоровался Гарет.

– И тебе привет.

– Сегодня я отпросился с занятий в школе.

– Отлично.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Гарри.

Подошедшая Фиона осторожно положила мне на плечи руки, обдав тонким ароматом духов.

Гарри сообщил, что его тетка Эрика желает мне всего наилучшего. Произнося эту фразу, он иронично улыбался.

Я поинтересовался состоянием его ноги.

Обычная светская беседа.

Мэкки принесла всем чаю. Традиционный для англичан способ избежать нежелательной темы. Я вспомнил, как Гарри плескал коньяк в кофе, после того как мы свалились на джипе в канаву. Сейчас я бы не отказался от такого напитка. " Вчера был ровно месяц, как я приехал сюда.

Месяц в Шеллертоне...

– Удалось ли выяснить, кто в вас стрелял? – спросил Гарри.

В его вопросе, в отличие от вопросов Тремьена, не было никакого подтекста. Я дал ему привычный ответ.

– Дун считает, что это сделал какой-то мальчишка. Робин Гуд, ковбои, индейцы... Нечто вроде этого. Узнать это невозможно.

– Ужасно, – Мэкки вздрогнула от воспоминания.

Я взглянул на нее с благодарностью, а Тремьен, похлопав меня по плечу, заявил, что я останусь у них, чтобы продолжить работу над книгой.

Все были довольны. Я как бы стал членом их семьи.