Злым ветром   ::   Адамов Аркадий Григорьевич

— Да, я умею, — спокойно подтверждает Зурих.

«От скромности ты не умрешь», — думаю я. Но все же про себя вынужден признать, что некоторый резон в его рассуждениях есть.

— И вторая проблема — это люди, — Зурих продолжает упиваться нашим вниманием. — Человек — это тоже система, хотя и не такая уж сложная. Цель его одна: он хочет хорошо жить. Что значит хорошо? Красиво, богато, вкусно, вольготно. Не так ли? Кто ему это предложит, за тем он и пойдет. Любой человек… почти любой, — подумав, сам себя поправляет Зурих. — Умный, встретив, использует такого человека. Очень умный его найдет. Так я нашел многих, к слову сказать.

«Мы их тоже нашли, многих. И тебя, к слову сказать, — зло думаю я. — Найдем и остальных».

Он продолжает все пристальней изучать меня. Что это может значить?

— А теперь разрешите мне задать вам несколько вопросов, — медленно произносит Зурих. — Откуда вы знаете Григория Макаровича, если не секрет?

— Выяснять будете один вы? — снова вопросом на вопрос отвечаю я.

— Сначала я, — резко произносит Зурих. — Вы искали связь с нами. Вы к нам пришли. Логично?

— Пожалуй, — соглашаюсь я.

— Тогда отвечайте на вопрос.

— Григорий Макарович старый друг моего отца. Сейчас я работаю в его управлении.

— Ваша фамилия?

— Симаков. Олег Иванович Симаков.

— Та-ак…

Взгляд Зуриха становится тяжелым и враждебным.

— По-моему, — медленно произносит он, — это вы тот самый молодой человек, который на днях познакомился с Галиной. Я не ошибаюсь?

— Возможно, — я заставляю себя самодовольно усмехнуться. — Очень соблазнительная женщина.

— А два дня назад вы были с ней где-то? — насмешливо спрашивает Зурих.

— У вас на лице какие-то следы.

Все. С ним не удастся больше играть в кошки-мышки. Он меня расшифровал. Его надо брать. Немедленно. Он сейчас что-то задумал.

Я пытаюсь подняться с кресла.

— Сидеть! — приказывает Зурих.

Ну это уже слишком. Я поднимаюсь и при этом краем глаза слежу за дверью в соседнюю комнату.

— Вы что, меня уже арестовали? — усмехаюсь я.

Зурих остается сидеть и, пристально глядя на меня снизу вверх, медленно говорит:

— Нет, мы не собираемся вас арестовывать…

— В чем же дело?

Я замечаю, как медленно приоткрывается дверь соседней комнаты. За ней кто-то стоит…

— Дело в том, — продолжает Зурих, — что вы ввязались в скверную историю, молодой человек. И вы мне сильно мешаете. И Галине тоже.

— Галине? — переспрашиваю я. — Это исключено. Если хотите, я могу пригласить ее сюда. И мы кое-что выясним.

— Даже сюда? — иронически осведомляется Зурих. — Это любопытно. И вы думаете, она придет?

— Если ее позову я.

— Ого! Ну попробуйте.

Он указывает на телефон около двери в прихожую. Это весьма подходящая позиция на любой случай. Я подхожу, быстро и уверенно набираю номер. Потом говорю ласково, но настойчиво:

— Галочка? Милая, немедленно приходи к Богдану Осиповичу. Ты, конечно…

Я не заметил, какой знак подал Зурих. Я только вижу, что дверь в соседнюю комнату вдруг распахивается, и, не раздумывая, рву свободной рукой выключатель со стены.

Квартира погружается во мрак. Кажется, я устроил в квартире короткое замыкание. Но я еще хватаю подвернувшийся мне под руку стул и наугад швыряю его вверх, туда, где должна быть люстра. Со звоном сыплется стекло. Слышу, как остервенело ругается в темноте Зурих, что-то кричит насмерть перепуганный Теляш.

Я выскакиваю в переднюю, спиной наваливаюсь на дверь. Сердце колотится так, что мне даже больно от его ударов. И я ртом хватаю воздух. В столовой слышится возня, падает какая-то мебель, и через минуту на дверь наваливаются. Я не в силах ее удержать. Ох, как мало у меня, оказывается, еще сил. Дверь медленно отжимается. За ней тяжелое дыхание трех человек.