Змей   ::   Касслер Клайв

Подобные мысли — обычное дело для моряка, и помощник долго бы так стоял, если б не подрагивание пола под ногами.

Энергия, производимая двумя дизельными двигателями мощностью почти в полторы тысячи лошадиных сил, словно вырывалась из машинного отделения, перетекая через вибрирующую палубу в тело Нилсона, и он почти незаметно покачивался в такт работающей машине. Страх и изумление уходили, на смену им пришло ощущение единства с быстроходным лайнером, на предельной скорости рассекающим океан.

При длине в пятьсот двадцать пять футов и ширине шестьдесят девять футов «Стокгольм» мог считаться самым маленьким судном на трансатлантических линиях торгового флота. Тем не менее это был особенный корабль — маневренный, точно яхта. Плавные, обтекаемые формы мягко закруглялись от носа к корме, как у изящного бокала. Корпус «Стокгольма» белоснежный, трубы выкрашены в желтый цвет. Нилсон наслаждался властью над кораблем и командой. Стоит ему пошевелить пальцем, и трое вахтенных бросятся выполнять его приказы. По его распоряжению били склянки, а команде объявляли аврал.

Нилсон усмехнулся этому высокомерию. Четырехчасовая вахта в общем-то представляла собой череду рутинных дел по поддержанию курса на воображаемую точку возле красного плавучего маяка, предупреждающего о предательской мели у острова Нантакет. Там «Стокгольм» повернет к северо-востоку и возьмет курс через Атлантику, минуя Блэк-Айленд, к северу от Шотландии, а затем доставит пятьсот тридцать четыре пассажира в гавань Копенгагена.

Несмотря на свои двадцать восемь лет и то, что на борту «Стокгольма» он находился всего три месяца, Нилсон плавал с того момента, как научился ходить. Подростком он работал на рыболовецких сейнерах в Балтийском море, служил юнгой на судах одной крупной грузоперевозочной компании. Затем учеба в шведском морском колледже и служба во флоте. «Стокгольм» — еще один шаг к достижению мечты: иметь собственный корабль.

Внешне Нилсон совсем не походил на общепризнанный тип скандинава. Он скорее напоминал итальянца, чем викинга.

Итальянские гены Нилсон унаследовал от матери, а вместе с ними и каштановый цвет волос, смугловатый оттенок кожи, тонкую кость и бурный темперамент. Темноволосые шведы не редкость. Хотя иногда Нилсон думал: не слишком ли контрастирует средиземноморское тепло его карих глаз с холодностью капитана «Стокгольма», в котором скандинавская сдержанность и строгая дисциплина сочетались с традициями морской шведской школы?

В любом случае Нилсон выполнял свои обязанности с большим рвением, чем требовалось по инструкции. Он не хотел давать капитану ни малейшего повода для замечаний. Даже сейчас, когда ночь так тиха, Нилсон переходил от одного борта к другому, будто судно попало в ураган.

Капитанский мостик «Стокгольма» делился надвое: рулевая рубка шириной в двадцать футов, за ней — картографическая. Двери на мостик распахнуты, впуская легкий юго-западный бриз. По обе стороны мостика установлены радиокомпасы и корабельный телеграф. В центре рубки на деревянной платформе, на несколько дюймов возвышающейся над отполированной до блеска палубой, стоял рулевой, крепко держа штурвал. Иногда он бросал взгляд на гирокомпас, укрепленный слева. А прямо перед рулевым колесом, под центральным окном, — табло, где указывается курс корабля. Сейчас на нем были видны цифры 090.

Нилсон пришел узнать прогноз погоды за несколько минут до контрольного времени — 8.30. В районе нантакетского маяка туман, что неудивительно. Теплые воды нантакетских банок — настоящая фабрика по производству тумана. Вахтенный офицер доложил, что «Стокгольм» отклонился к северу от курса, намеченного капитаном, но как сильно — не мог сказать точно.